Вот интересно: люди не понимают или валяют дурака? Я про то, что в т.н. "аннексии Крыма"нет никакой "геополитики". Просто, старосоветская "донецкая"асабия даже после 1991 года на две трети была российской, а теперь, так сказать, полностью перешла под номенклатурную юрисдикцию РФ. И что - никто не понимает, как устроена здесь система власти, - ни в ЕС, ни в США ггг? Представьте себе частные острова какого-нибудь Магомедова, имевшего азербайджанское "гражданство", например, и поменявшего на армянское - чьи будут теперь эти острова? Правильно, они останутся магомедовскими, но числиться уже будут не за Азербайджаном, а Арменией. Мысль понятна? Да-да, наши тапочки уже смеются. И путин не мог это сделать через денонсацию беловежских соглашений, безусловно. Тогда весь номенклатурно-перестроечный дерибан оказался бы юридически ничтожным, как впрочем, и его шапка-мономаха. Поэтому он и выбрал "демонстрацию силы", кагбе "нарушающую"международное право - но для чего? Как раз для демонстрации святостиИтогов_Приватизации™, на десакрализацию которых никогда не пойдут ни ЕС, ни - тем более - США, точнее республиканские кукловоды гайдаровских комсомольцев. То есть все эти "санкции" - не более, чем разборка демократов с республиканцами, кто бы сомневался. Господа, успокойтесь. Кто ж станет хоронить такой прекрасный инструмент? Путин здесь двух маток сосёт, и обе матки лишь машут хвостами - одна больше, другая меньше, да. Но, ведь, не брыкаются!

Сергей Жариков
Тайны гадских медляков
(продолжение)



4. UN CANONE CANTABLA PEDORACO DOPPIO

И зазвучат тогда – над Красной Площадью™ под звон Кремлёвских Курантов™, над Праздничной Москвой™, над всею землёю – песни советских композиторов в исполнении популярных наших молодёжных Вокально-Инструментальных-Ансамблей™ с их дудками и усами кончиками вниз, с их «музимами» и причёсками горшочком, с их бамами и ля-ля, с их попухшими от всеобщей популярности сизыми грызлами: «...лейся-пейся на просторе, бей по трудовым мозгам, Cолнцедара™ видишь море – это время гудит: БАМММ!!!».

Если внимательно приглядеться к этому комсомольско-филармоническому говнищу, по которому в последнее время явно участилось литьё крокодиловых слёз, легко вычислить тот жанр, посредством которого партия и правительство десятилетиями пытались разговаривать с подпитой советской молодёжью.

Комменты здесь

«Типичное для русских, полное отсутствие понимания стиля», – отметил английский журнал Classic CD запись Рихтером и Башметом концертов Моцарта, что как нельзя на примерке впору всему этому отечественному харч-року. Ага, и тут стиль. Ушла любовь, ушла весна, она-ушла-и-он-ушёл, улетели птицы (лебеди, грачи, голуби и т.д.), лето прошло, я не знаю, я не могу, как знать и так далее, – это же целая поведенческая матрица, морально-психологическая установка власти на априори заданную температуру тела собственного населения. Медиа-вирусы. Обычная техника информационного управления массами.

Если всё, за что ни возьмись, от тебя уйдет, – то чё ты беспокоисся, Витёк? Чё ты, умней других штоль? Попей-покушай... Расслабься, наконец, покакай ха-ха ёпт. Если ты не способен видеть себя без зеркала, ну тогда, карочи, верь партии и правительству, баран. Они сами тебе расскажут всё про тебя, не ссы, исполнят интернациональный долг. Ты ведь кто? Дебил, кретин, ебонат, ублюдок, недоносок, уёбище, пидарас, неврастеник, баба, жопа новый год, комсомолец, предатель, квазимодо, патриот, пятерышник, размазня и импотент. Но мы тебя любим, понимаешь, любим!

Они действительно все делали любя, эти «маппи» (от англ. map – карта). Потому что сами были такими. Картёжниками? Да нет же, евразийцами!

Евразийцы (сухопутники, теллурократы) это те, кто мир видит исключительно посредством топографической карты, когда расстояния мерят не временем, но пространством (т.е. не учитываются иные ресурсы, кроме транспортного). Отсюда их способ восприятия времени, как пространства, который, в свою очередь, – в результате постоянного идеологизирования обыкновенной географии, – сформировал у адептов перманентно визуальное, «горизонтальное» понимание современного, как максимально далёкого: молодёжь все время должна куда-то ехать. Очевидно – за туманом. Ясно, что за запахом тайги. Более того, их результат оказался приятно и сердечно, нежно и любимо, умилительно православно пролетарским, так сказать, номадическим, татаро-большевистским.

Вот почему в посылании-на-хуй, например, евразиец не видит ничего гомосексуального, кроме подчёркивания статуса посылаемого, как по возрасту более молодого,романтика,– просто, без какого-то заднего умысла, – отправляемого подальше.По комсомольской путёвке, ага. Незначительное унижение по типу половой целки, да, но оскорбление, тем не менее, весьма условное. Другое дело – послать-в-пизду, что значит, буквально, признать посылаемого укоренившимся, онтологически утвердившимся (в пределе – географическим) ветераном, что понимается как поощрительный тон весьма брутального комплимента, функционально направленного на щекотание особой точкиевразийца,– его ахиллесовой пяты, носящей название уважухи.

И мы видим, как за, казалось бы, абсурдным, тотально идео-географическим традиционализмомобнажается и проявляется автохтонный, типично матриархальный диспозитив «патриотического», закамуфлированный под «государственное», которое в свою очередь, артикулируется пропагандистским артикулятором масштаба– категория, где, как известно, количество эксплицитно доминирует над качеством.

Именно поэтому контркультура здесь оголтело патриархальна и воспроизводится не в виде «лобового» контртекста, а как постоянно меняющийся контекст для старых клише – онтологическая константа матримониальногона континенте, реально охваченном матриархатом, ретранслируемая при помощи пресловутого мема «свадебка народа с властью» (народ и партия – едины) и множества его вариаций, набор которых сегодня остался абсолютно тем же, несмотря на театрально-страдальческий и от того не менее сентиментальный уход так называемых «коммунистов» с политической авансцены.

Вот откуда живучесть так называемого «русского» мата: напряжение между официальной «мамой» и подпольным «папой» имеет отчётливо половой, гендерный характер, энергии которого распределяются аналогично компенсационной вертикали из цепочек-пар «вставляемый-вставляющий», которые, в свою очередь, продуцирует целый фейерверк оттенков на тему ненависть-любовь и кто-кого-сверху-снизу. Именно матерноебытие,– нелегитимное, но весьма употребительное на территории отечествав качестве параллельного последнему, – как раз и определяет тот тип национального эроса, который до неприличия сползает сегодня в неприкрытый гомосексуализм – как политический, так и половой: недаром «мать» его корень (ругаться по матушке).

В русском мате имплицитно содержится натуральная тоска по мужскому гендеру (натуральный минор), плач по несбывшемуся «фаллическому» идеалу, достигающий, порой, накала настоящей трансгрессии (пентатонический миноро-мажор), выливающейся на окружающее в форме особого типа вербальной агрессии, она же т.н. матерная ругань. Вот почему, говоря о России, неизбежно начинаешь говорить о пидарасах: Чайковский, Блок, Дягилев, русский балет, видный деятель партии, бесплатный туалет на Старой Площади, засранное очко... Иных времен берёзки и рябины, когда выражение дать пиздызвучит как никогда буквально в прямом смысле растворения в лоне, растекании по периметру пространства в качестве следующего шага после посылания-на-хуй, как метафора оплодотворения добра молодцас последующим зачатием последнего: вноль как Блэкмор, вноль как Кавердел, – в ноль.

Ноль здесь – «очко», мужское влагалище, она же половая жопа. Можно и дальше, по желанию, проследить как чекистско-феминистско-розовая поведенческая матрица жди-меня-и-я-вернусьза пару-тройку десятилетий смутировала в себе конгруэнтную, но куда более комфортную – номенклатурно-голубую, засверкав старыми, как мир, «самоцветами»: вся-жизнь-впереди-разденься-и-жди. Общим местом здесь, разумеется, остается фиксация режима ожидания - интенция, репрезентируемая любой медленной музыкой, особенно той, которая, как часто у Гайдна, помечена термином «кантабиле». Но именно эта его музыка остается до сих пор самой трудной для понимания.

В то время как композиторские бодрячкиискрятся остроумием и полны жизненной энергии, медляки Иосифа Виссарионовича способны усыпить любого. На гадских медляках спотыкаются даже самые упакованные музыканты, – попытка же их немного подредактировать приносит ещё более плачевные результаты. Что это, как не музыкальный лабиринт, заблудиться в котором легко, а выбраться ещё труднее, – доколе, братья и сестры? Уж не ловушка ли это для простаков, придуманная композитором, чтобы отсеять шарлатанов и подражателей, музыкальных эпигонов и выскочек из среды дирижёров – патриотов и комсомольцев того времени?

Как бы то ни было, эта музыка всегда открывалась лишь подлинному мастеру, познавшему законы истинной гармонии и способному слышать парадоксы души, жизнь которой всегда подчинена неуловимому ритму в единственно правильном темпе, он же ключ к пониманию морфологии космоса, репрезентируемого с помощью времени. Божественное пронизывает космос и манифестирует себя через звуки, изданные вместе и… ритмично! Ритм – вот что пронизывает бытие, его отмеряет само сердце Мировой Души, с которым бьются в такт сердца каждого из нас. Слыша гармонию музыки, мы приходим в восторг от понимания того, что мы и есть эти божественные ноты, извлекаемые незримым инструментом демиурга и, музицируя сами, как бы сами воссоздаем себя!


5. MENUETTO ALLEGRETTO

Так-то, блять. И вот здесь начинается русофобия. И вот тут начинается заговор. И все уже тянут к потолку руки, потому что налицо абсолютно тёмный лес для россиянской ментальности, находящей в музыке лишь «чувства» и «душевную теплоту непонимания сложной личности». Вот они – истоки всемирного жыдомоссонского заговора против матушки-расеи, который плетут против народа-богоносца православного нехристи и глумливые скоморохи, к коим очевидно относится и Гайдн. Не понять ему терпеливой русской души, не взалкать слёз из бездонной чаши ейной, христолюбивой, послушной, мягенькой. Не услужить отцу небесному, господу нашему всей тьмы света непросветного невесты неневестной – воссиянной убо на небе еси, ибо кара небесная, херувимы и серафимы изыде и войде отнюдь. Христос бо терпел и нам бо велел.

У претендующего на подлинность нет индульгенции на фальшь. Отсюда – кажущийся максимализм контркультуры: контркультура претенциозна. Заявляя о себе, как иноепо отношению к ценностной вертикали сложившегося status quo, она сразу же входит в непосредственный конфликт с пространственным миром «видимого» со всеми его вещными, физическими аспектами: стратегия парадокса, экзистенциальный суицид, контекстуальная агрессияи… тому подобный базисный point интеллектуальной школоты, готовой якобы на всё.

Как я уже говорил, являясь частью Большой Культуры и говоря с ней на языке стиля, субкультуры также регулярно переживают экзистенциальный кризис, профанацию, что приводит к переворачиванию причинно-следственных связей, онтологическому надрыву и, как следствие, потере идентичности. Однако у каждой субкультуры имеется своя «героическая» история. Это рассказ о её юности, когда она была контркультурой. Стиль – это то, что консервирует субкультуру, но, увы, тоже ненадолго: средой обитания любой субкультуры является небольшой отрезок времени – по возрасту, конечно же, больший её собственной юности, но описываемый аналогичными категориями здесь и сейчас,тогда как мейнстрим – не молод, но вечен и по смыслу, порой, приравнивается к такому невъебенно пафосному понятию как цивилизация.

Весьма любопытно проследить способы сканирования контркультур, вещная жизнь которых может быть с достаточностью описана как процесс. А значит, как любой процесс, время от времени, он будет проходить так называемые точки бифуркации. Здесь, собственно, контруи ждут Опасные Рецепторы Мейнстрима™, – когда, количественно переполняясь как замкнутое и ограниченное множество, она начинает терять идентичность и перестаёт отвечать на запрос аутентичного центра, – раздваиваясь, расстраиваясь на ветви, каждая из которых начинает манифестировать себя в самой крайней форме и, наконец, делает это нерелевантнопо отношению к точке возврата.

Именно здесь системный удав глотает добычу на наживку «экстремизма», который де, «отвергается обществом» и, якобы, всегда может быть взят за основу «подрывной» контркультуры. И надо быть очень наивным, чтобы не понимать функционального смысла существования системных экстремумныхловушек, как собственных громоотводов, которые самой же системой регулярно ремонтируются и подновляются. И уж тем более не стоит забывать, что настоящая, труЪ-контркультура не имеет знака, а потому не может средствами собственного языка написать себе манифест. Но это не значит, что её нет. Ad marginem: контркультуру надо искать в центре и на глубине, а не мелководье и по краям; во времени, а не пространстве – парадокс?

Постмодернизм появился вместе с сетевой культурой, этим контекстуальным шумом, любой текст превращающим в гипертекст. Гайдна смело можно назвать предтечей современного постмодернизма с его эстетикой игры с многочисленными ссылками, одной из которых была сама публика. Уважаемойвсегда предоставлялось право на персональную перцепцию в зависимости от уровня клиента с крайностями тех ловушек, попав в которые участники игры, сами того не ведая, в корне меняют ситуацию. И вот уже не зритель разглядывает автора, а автор потешается над апперцепцией зрителя, двигающего мышкой по монитору собственного кругозора.

Фидошники кичатся своей отвязностью, размывая любые контексты, пряча смыслы в сложных нежно-брутальных риторических оборотах, сами себя называют падонками. Так ведь и Гайдн тоже любил «прятать» темы, ёрничать с инструментами и мог запросто несколько страниц партитуры заполнить заведомо фальшивой оркестровкой. Однако вряд ли падонок Йося считал себя троллем. В отличие от поверхностных лулзов современной школоты, его винрарнейшие смехуёчки и пиздахаханьки под видом серьёзных партитур не только пережили столетия, но и стали образцом неиллюзорного троллинга всех анальных мицголов,– как музыкантов, так и публики. Но особый эффект его метод доставлял среди махающих.

Так, подсаживая музыкантов на пятнадцатиминутное повторение какой-нибудь, заведомо дебильной в своей примитивности музыкальной темы, он отлавливал особо «серьезных», но склонных к шаблонам простаков-дирижеров и раздевал их перед публикой. В своей трактовке известного мифа об Орфее и Эвридике, – когда Орфей по второму разу снова лезет к своей козе, а потом бухает с вакханками, умирая от пережора под сентиментальные вопли «трагически» звучащего хора, – он раздевал уже публику, превратив инициатическую мистерию в банальнейшую бытовую ссору.

Таким образом, субкультура не есть, буквально, контркультура. Общекультурный и субкультурный миры совокупны, но сосуществуют параллельно, где контркультура, – играя роль запала, – так опасно «подрывает устои» Большой Культуры, что, постоянно обновляя последнюю, только поддаёт ей силы и жизненности, а главное – регулярно проверяет на устойчивость и фундаментальность её же ценностей.

Вот почему Большая Культура патриотична и консервативна, – или это не она. Количественная по основным критериям и ассоциирующаяся, поэтому, с пространством, она всегда будет определяться по т.н. ареалу: пространство вечно, а время, как известно, имеет привычку течь и изменяться. В известном смысле контркультура инициатична– да, как раз в том самом смысле, что назад дороги нет. Поэтому на том или ином этапе, рано или поздно, но игру обязательно посетит всем известный Персонаж с Косой, которому, в конце концов, кто-то вручит повязку капитана команды, – повязку с изображением Альтернативного Солнца. И вы можете долго и заразительно смеяться, как смеялся добрый дедушка Ленин, но рок это действительно музыка протеста.


6. PRESTO. SISCO CON BRIO

Легко представить, как дико уматываются сейчас хачи и абханаки, минируя очередную нашу подводную лодку. Конечно, говорить в России о Гайдне это все равно, что ходить по рынку с открытыми сиськами, тему которых мы сейчас и раскроем – пока еще можно приобрести эту антисоветскую и запрещенную музыку в музыкальных магазинах. Коллекционеры прекрасно знают, что значит положить селедку на любимую пластинку и что за это можно получить. Но об этом мы уже говорили, а значит сразу повернем товар к лесу жопой, а к себе сиськами.

На музыкальном рынке очень мало хорошего Гайдна, и все уже догадались, почему. Раннего Гайдна лучше иметь с Роем Гудманом (HYPERION): алёртная, лёгкая и расово чистая музыка, но гудмановские медляки унылы и достают. Средний Гайдн хорош с Николасом Водом (NAXOS) или, вообще, без махающего– с Фрайбургским барочным оркестром (НМF): композитор уже начинает показывать приёмчики, но пока без увечий и трупов. Правда, водовский оркестр звучит слишком звонко и пафосно, а бундеса, наоборот, самоуверенно и неподецки шуршат, – будто композитор не обласканный атлантистами хихикающий жыдомоссон, а завсегдатай, простигосподи, вонючего баварского пивняка. Тем не менее, вставляют оба.

Пустующие для зрелого Гайдна полки рекомендуем заполнить Бруно Вейлем (SONY) с его весьма похожей на Deep Purple времен Machine Head командой Tafelmusik: моторная, энергичная, с упором на все авторские прибамбасы и полным недоверием к медлякам, музыка. Но с недоверием к деталям тоже, – поэтому, чуваки, попытайтесь договориться с Франсом Брюггеном (PHILIPS) – этот перец, напротив, один и тот же анекдот любит рассказывать по два раза. Из тех, кто помоложе, отметим Йоса Ван Иммерзиля (ZIG-ZAG) и его оркестр Anima Eterna– ни чо так.

Однако ближе всех к бюсту нашего достопочтенного брата разные там цыркуля&угольники подбросили Кёйкен (VIRGIN, DHM, ACCENT) и Арнонкур (TELDEC, DHM), – которых лучше всего иметь в тех или иных (более или менее удачных) подборках. Первый мягок в артикуляции, ироничен, аристократичен и благороден; второй – сразу же сносит крышу неожиданностью контекстов: именно ему, например, принадлежит идея рассматривать парижский циклв качестве концептуального аналога Бранденбургских концертов Баха.

Теперь, что потише. Фортепианные сонаты удачней всех напилил на пианинефирмы PHILIPS Альфред Брендель, а под скрипки мухи быстрей дохнут с венгерскими диссидентами из Kodaly Quartet (NAXOS). Поскольку у Гайдна такое количество квартетов, что мух может на всех и не хватить, разбавим венгерцев в зависимости от того, в каком ухе звенит: для любителей поприкалываться – Quatuor Mosaiques (NAIVE); для соплежуев – Lindsay Quartet (ASV).

Да, чуть не забыл, записи гадских фортепианных (пианофортных– так будет точнее) концертов с Андреасом Штайером (HMF) – вне конкуренции, однозначно, и надо бы с него начать, – настолько конгениальна здесь композитору сама личность исполнителя; однако в сравнении с Бренделем – Штайер черпак, и ремешок на яйца спускать ему ещё рано.

Короче, музон Франца Иосифа под силу лишь тому, кто умеет улыбаться. Для остальных же, кто воспринимает всю классическую музыку как одну большую и тошнотную синфонь, заметим лишь, что Папа Гайдн – типичный представитель классической контркультуры, не панк и не скинхед, не хиппи и не пидарас. Для того чтобы быть крутым, совершенно не обязательно ширяться или втирать в очко тонны вазелина. Надо обладать лишь тем, что в России ценится меньше всего: холодной головой, горячим сердцем и небольшим количеством…э-э-э…м-м-м…того, короче, о чём постоянно говорил академик Павлов своей Собаке.


7. PRESTO VIRTUALO

В своё время в ходячем употреблении тех, кто презирал сухомятку, был такой термин – «художественная самодеятельность». Странная, малопонятная фраза. Если за синюю птицу принять отравленного гербицидами цыплёнка, то рагу из него всё же будет вкуснее поджаренной ножки Буша, не так ли? А та, надо сказать, – ножка самого, что ни на есть, куриного профессионала, – и что перед ней какой-то желторотый? Ведь, если самодеятельность художественна, то есть, состоятельна в своём предназначении, значит, она профессиональна и, следовательно, (по той же логике) самодеятельностью никак быть не может. Однако, продолжая сей смысловой ряд, можно придти к ещё более парадоксальному понятию «нехудожественный профессионализм» (он же трэш– см. другие наши тексты), которым очень удобно манипулировать, когда речь идет о субкультурах. Ведь «художественность» есть своего рода магия культуры, «магия» языка, его убедительность – основной критерий качества любой интерпретации.

Магия субкультуры – магия избирательная; мелизмы, как известно, идиоматичны. В этом плане музыка сродни человеческой речи с её сложными градациями акцентов, интонаций и переносных смыслов. Именно поэтому здесь вполне корректно говорить о музыкальном уровне или, отдельно, об уровне субкультуры вне обычного жонглирования техническими характеристиками подобно той ситуации, когда выговаривающий огромное количество слов в минуту по всем правилам орфографии необязательно говорит осмысленно, не говоря уж о ясности и глубине его речи. Другими словами, получивший приз лучшего гитариста может вообще не оказаться музыкантом.

Ага! Вот почему Гайдн заставлял дураков по четверть часа долбить одну и ту же тему: настоящий музыкант никогда не станет повторяться. Последнему всегда будет достаточно нюансов артикуляции, чтобы повторения звучали как различное,– именно в различении состоит суть понимания природы вещей. Будучи репрезентацией космоса, инвариантность музыки бесконечна, её невозможно закрепить никакой, даже самой дотошной партитурой, её витальный ресурсактивируется уровнем музыкального интеллекта исполнителя, его духовным опытом: «смыслы заключены между строк». «Говорить» музыкой и скрупулезно следовать за каждым записанным тактом, не замечая контекстуальных ключей, – совсем не одно и то же: «Вы слишком чисто играете, –сказал однажды Арнонкур кому-то на репетиции, – я совсем не слышу музыки!»

Аутентики первые заметили, что в разные эпохи профессионализм понимался по-разному. Нередко, сочиняя свою музыку, старые композиторы умышленно создавали напряжение, которое определялось противостоянием двух основных тогдашних контркультур: светской и духовной.

Они очень старались, именно старались, – вчера еще гулявшие на свадьбе певцы хора маленькой деревенской церкви; да – у них со вчерашнегострашно болит голова, особенно вот на этой фразе, да, – где Иисус так страдает, где слышны его слёзы… А уж о том, как стараются (именно стараются!) поющие дети, знают не только папы и мамы. Да, у них не всё получается, но купит ли мне папа вечером мороженое, – вот в чём вопрос! Вот как раз эти, «мелизмы преодоления материала» и оказались самыми выразительными красками в передачи того, что называют «строгостью» (austerity), в выражении такого важного аспекта в артикуляции духовной музыки, как почтение к Авторитету, и просьба Леондхардта к публике воздержаться от аплодисментов по окончании «Страстей» здесь отнюдь не пустой звук.

Вся так называемая early music, по сути, жила драйвом «художественной самодеятельности», где не было места (а то и времени!) для полировки (polishing) материала, да и расслабляться было просто некогда. Да и негде: музыка не всегда была развлечением, но всегда была частью быта. И это искусство жило и развивалось лишь в собственной среде обитания, на основе диалекта, лада, что, в свою очередь, напрямую зависело от особенностей«своих», как сейчас принято говорить, «нетемперированных» инструментов, требующих, как правило, и нетрадиционного, «неакадемического» звукоизвлечения.

Ну, и возвращаясь к нашим баранам: вот почему рок-музыка в общем музыкальном контексте воспринимается не иначе как шабаш ангелов, хлыстовские пляски, экзорцизм помешанных, как нетрезвое дионисийство. Захваченный действом, посвящённый видит здесь лишь знаки иных миров, где он, оголтелый художественный самоделец, обладает совсем иным статусом, занимая совершенно иное и куда более престижное место в новой «вертикали власти».

Да, кидая дрожжи нового эстезиса в старый экзистенциальный сортир, он компенсирует, таким образом, свою ущербность по отношению к «миру дольнему» Большой Культуры. Он действительно оживляет, конституциируетэтот виртуальный мир, манифестируя себя в нём малопонятным для посторонних языком, а для своих – знаками присутствия, священным арго, возбуждая в адептах-соратниках чувство восторга, объединяя людей одного уровня понимания или, как это чаще говорят, одного экзистенциального статуса в некий субкультурный субъект.


_________________
Начало ⇒ ЗДЕСЬ
Окончание   ⇒ ЗДЕСЬ


Комменты здесь
_________________
Группа ДК
СОДЕРЖАНИЕ - послушать и скачать
ЭКЗОТИКА-1991 - публицистика 90-х
Канал НОСТАЛЬГИЯ - посмотреть целиком
Группа ДК на www.youtube.com
Радио МАЯК - "Первый Отряд" - "Русский Рок"
НОВОЕ ИСКУССТВО (магазин) - приобрести: альбомы ДК
ДОМ КУЛЬТУРЫ (магазин) - приобрести: журнал АТАКА, etc
ЗЕРКАЛО-1: http://lj.rossia.org/users/zharikov/
ЗЕРКАЛО-2: http://zharikov.dreamwidth.org/

Сергей Жариков
Тайны гадских медляков
(окончание)



8. ADAGIO CON VGRIZLO. PADLO

Замедлим немного темп и поговорим о приятном – о наличности, с переходом на личности (гы-гы): что такое наличность в наших кошельках? Если она есть, конечно, поскольку далеко не всем очевидна методика определения и нашей наличностив этом мире: существуем ли мы? «Как же, –говорит ©Василиса-Прекрасная, – я ж кажный божый день вижу себя в энтом зеркале!»А если зеркала нет под рукой? Да и кто сказал, что ты прекрасная, – ©Иванушка-Дурачок?

Ладно, не плачь. Собственно субкультуры и рождаются, как vehicle for selbst: один определяет себя вещами, другой – любимой коллекцией, третий – друзьями, четвертый, наоборот, – одиночеством. А кто-то идентифицирует себя и «своих» особенностями музыкального вкуса. Гайдн в свое время тоже выступил в роли софиста, «композитора» (слово композиторчасто ассоциируется лишь с музыкой, но его значение куда шире: композитор – автор композиций, то есть создатель художественных инсталляций), зачинателя музыкальной игры, участие в которой многим из нас может помочь в боевой и политической подготовке.

Комменты здесь

Чувствую, как снова хохочут хачи и абханаки, минируя очередную нашу подводную лодку. Действительно, зачем слушать какого-то там Гайдна, если нужный статус можно определить по марке наручных часов или персонального мерина, а еще лучше по количеству проеденных бабок в кабаке? Это пусть, блин, несерьёзные люди засоряют мозги всякой бодягой, блин, да, Витёк? Щя, братан, конкретно, ха-ха.

Страна, в которой – от имени «государства» – одни пытаются управлять «религиозностью» других, очевидно, бестолковая, а значит – православная, евразийскаястрана. Просто потому, что государство не «управляет», а существует в признании самого себя. Это общественный институт, функция которого заключается в соблюдении и охране договора между гражданами и нанятой ими властной бюрократией. Вертикаль власти, они же социальные лифты.

Однако Россия никогда не признавала и не признает никаких акцентов, никаких вертикалей. Гайдн, ха-ха? – В грызло!!!Чувствовать здесь значит плакать, а плакать значит чувствовать. Россия готова демонстративно поедать любое говно на глазах всего мира, но только при условии, что её будут очень сильно жалеть. Очень: «Мы возьмём на себя все слёзы, всё горе мира,– говорил (или что-то подобное) Достоевский, – если нам в попу будут делать очень хорошо». Последнего, может, Достоевский и не говорил, может, я, что и напутал, но его неиллюзорно эпилептические, напичканные восклицательными знаками, книги – именно об этом, убедитесь сами. Кто у нас герой нашего времени? – Идиот. Смотри одноименный роман. А кто у нас Родина? Правильно, мать! Снова смотри одноименный роман его молодой подружки. Родина-мать нарожает нам еще кучу таких идиотов, а потому половину из них можно перестрелять.

А остальным – в грызло.

Россия, быть может, самая маргинальная страна в мире. Здесь человека могут годами гноить в психушке, а потом в его честь назвать, например, улицу либо проспект. Про революционеров и Дедушку Ленина мы вообще помалкиваем, потому что вспомнит ещё кто страшное общество «Память» с их требованием восстановить Храм-Христа-Спасителя, и всем станет страшно.

А нам уже страшно, потому что Россия самая контркультурная страна в мире, год за годом ожидающая своего русского постмодерна, который вот-вот грянет, бессмысленный и беспощадный. И мало, вощемта, не покажется, предупреждали мы вас. Сигналили. И андеграунд здесь не метро, как у них, и маргинальное здесь не окраина или «провинция», а синоним самого настоящего центра, только с обратным знаком. Именно в России крайстал мерилом глубины, но спросите знакомых, что для них значит круто? – Это когда р-раз, и – в грызло! Еще вопросы есть?!

Неадекватность мысли и чувства порождает неадекватность поступков. И наоборот. В России серьезные вещи всегда звучат пародийно,карнавально, а потому население, постоянно кривляясь, – до сих пор никак не может найти себя в качестве нации, общаясь друг с другом исключительно при посредничестве пузыря. Люди боятся, ненавидят друг друга, не видят себя в качестве политического целого. Зато в стране всегда настоящий праздник, когда на экраны вылезает очередной шут гороховый: «Был у сестре. Поехал к сестры».

Характеризуя музыку Рахманинова, один английский критик написал: «Здесь очень много отказа и щемящей тоски по родине. Если вы способны жить в мире шизофренических чувств – ваш выбор. Однако нормальный человек вынести этого не сможет» (этюды-картины с Рихтером).

Официальное недоверие к контркультуре сегодня сродни ревности мертвеца к живущему, не представляющего себе, что есть нечто, отличное от распилаи отката. Тем не менее, страна так и не обзавелась своим языком, своей Культурой. Оказалось, что это слишком большая роскошь для принципиальных производителей вторичного: не поняв, кто они такие и существуют ли на самом деле, все разбежались при первом же удобном случае. Разбежались даже те, кого назначили. Да и как не разбежаться, если здесь даже помидоры – и тех назначают. Почему? Да просто, чтоб тосковать по родине! Моё это моё, а твоё – можем и поговорить. Вот и поговорили.

То, что здесь называют странным словом совок, на деле представляет собой нескончаемый гадский медляк, способный ненадолго усыпить тотальную зависть Каждогок ненавидимому Другому. И этот, искрящийся штампами, апофеоз одинакового, в конце концов, сведёт с ума любого, кто попытается выйти из этой квинто-квартовойдихотомии и всерьез воспринять его «музыку». Здесь всегда ненавидели того, кто не давал спать; здесь во главе зрячих стоят слепые и орут на глухих, чтобы те, вовремя, подгоняли безногих. Понимающих природу режима здесь заранее сводили с ума: немцев, жыдов, скинхедов, агентов-цэреу– «врагов» несуществующего народа, у которого нет даже конвенционального Имени.

Вы можете смеяться, но именно в России жил очень добрый и серьезный человек, которого звали Дедушка Ленин. Добрый-Дедушка-Ленин (ДДЛ), заинька. Злые языки утверждают, что дедушка Ленин «был моссон». Но ведь на то и существуют масоны, чтобы отличать оригиналы от подделок, – и не потому ли с масонством так рьяно борется православная церковь, чьи иконы дедушка Ленин переплавил на фиксы старым коммунистам, потерявшим зубы в царских тюрьмах, борясь за «народное дело»?

Люди, считающие государственный цензурный комитет разновидностью христианства, страшно возмущены тем, что кому-то недостаточно булки, телевизора и бутылки водки. Это т.н. «пятая колонна», и она постоянно ищет приключений на собственную жёппу и вместо того, чтобы поплакать с народом за рябинку, которая не может никак к дубу перебраться, занимается русофобией и фальсифицирует историю. Нет, это не наш хоккей. Нам такой хоккей не нужен. Считая любые действия не от имени властей происками моссонов и сионистов, мы заказываем по радио «хорошие песни», от которых, хочется плакать «добрыми русскими слезами». Радостно плакать.

Мы совсем не видим общего между нашим желанием «хорошо покушать где-нибудь в хорошем месте» и нарастающим количеством дебилов, рождаемых матушкой-родиной, и уж совсем теряемся от вопроса, почему с каждым годом в стране умных становится всё меньше, а спортсменов всё больше. Нет, почему ж теряемся – это все происки Врагов России. И Их «пятой колонны» во главе с новодворской и подрабинником. Повторим, что любая контркультура начинается не столько с раздевания «обыденного» человека, сколько с развенчания его онтологической ценности.

Тот самый тип «спортсмена» или «крутого», которых развелось у нас в последнее время несметное количество, есть лишь первая фаза гигантского праздника земли, регулярно расцветающей своими чудовищами, – если жить так, как она. Земля жонглирует материей, наполняет ею вагоны метро, психбольницы и наркодиспансеры, публичные дома и спортивные залы: «О, Великая Редуктивность Мира, – инферно,– ты всех нас зовёшь к себе!» Это твои чудесные приколы – плодящиеся кретины, спортсмены и дебилы – здесь и сейчас, здесь и сейчас. Ты их выблевываешь из своего чрева на грязные тротуары мегаполисов, наполняешь ими коридоры правительственных учреждений, забиваешь эфир их утробным мычанием, чтобы мы назвали егоСлавой-России™ – Великий Патриотический План Несуществующего Государства.

И, слава богу, что у такой страны – такойСлава, ведь здесь лишь спор славян между собой, изволите видеть: «Я – Земля, я своих провожаю питомцев», – пелось в одной из ключевых советских песен. И вот мы уже слышим довольные причмокивания маппи,– этих престарелых архитекторов эксперимента, взявших себе в качестве символа знак Сатурна, чтобы именно эта звездастала вожделённым Востоком их давнишней надежды – Великой Евразийской Гомосексуальной Империи (медная группа, что-то вас не слышно?!).


9. FINALE. TOPORO ASSAI POEBENE

Да, эти старые мухоморы смеялись над «дальним», но очень любили «ближнего», и они сейчас торжествуют. Но «демократия» торжествует всегда. Всегда. Тогда почему Гайдн всё делал наоборот? Почему эти масонища (а там и Шуберт, и Бетховен) не жили, как люди, то есть не вазелинили себе очко, не пели хорошие песни и не плакали над простыми чувствами простых, человеческих людей?

Внимательный читатель, надеемся, получил ответ. Остальные пусть успокоят душу, еще раз прочтут про говно и возлюбят ближнего своегопрямо на рабочем месте. Тут самый кайф, тут самая мякоткадля голодных опарышей продвинутых мозгов, которые в нашуэпоху (см. выше) представляют собой – с достаточным разрешением – сканер: анализировать сегодня уже некогда, про мифологии вообще можно забыть – живущий мифами подобен безмозглому. Ситуации меняются ежесекундно, миры перетекают в миры, умирающие субкультуры подкармливают «классический» мейнстрим, правильная оценка одной ситуации определяет правильный выбор стратегии для создания (буквально: провоцирования) другой.

И так далее. Оставим прошлое блондинкам, а сами усилим звучность литавр (Лысый, ёпта, тебе говорят – ты чо, оглох?!).

Россию лихорадит. Россия никак не может найти своё Имя по простой причине неумения элиты адекватно оценить ситуацию в стране и мире. Да и как она сможет это сделать, если сама так же назначается, как и помидор – потомки тех, кто владел секретами. Отнюдь не секретами государства (которого, впрочем, нет), а мифами и легендами: слоя, семьи, клана, корпорации. Это самозванцы, играющие на суггестивном поле собственной значимости; их «фишки» – понт и идите-на-хуй. Что такое население? Это и есть народ без элиты.

Достоевский писал, что если бы сейчас в Россию пришел Христос, его бы распяли прямо у мавзолея. Хуле, «бог». Идеологическая-Диверсия™. Однако в мире, состоящем из подделок, «распяли» бы всё настоящее – и распинают, поскольку никому в голову не взбредёт идея бороться с «идеологической диверсией» там, где имеется своя собственная идеология: невозможно обозватьтого, у кого есть собственное имя.

Кого не убеждает история с Гайдном, посылаем того сразу на… приём к очень известному поп-ансамблю, который одну из букв своего названия поменял на другую, очень похожую на циркуль с угольником. Всё еще сомневающимся в миссионерской деятельности The Beatles предлагаем воткнуться в ораторию Генделя «Израэлиты в Египте», особенно в её первой редакции (Andrew Parrot на VIRGIN), чтобы, как минимум, не задавать потом глупых вопросов и не флюродросить английскую королеву за её зоологический интерес к неподдельно унылым куплетам каких-то ливерпульских уркоганов. Зря, что ли, Джон-Леннон держал Энди-Уорхолла за авторитет? А он был у них главный, и рука у него не отсохла.

Так вот. Судя по всему, эти четыре лохматых мандалая подготовили и свершили, быть может, самую крупную и важную революцию ХХ века – Великую Аутентичную. Я не случайно сослался англичан, этих египетских израэлитов, приютивших в своё время Франца Иосифа, а теперь не только усадивших наших красавцев на очко рядом с ним, но и отдавших «художественной самодеятельности» лучшие свои студии. Природа вещей в законе вечного возвращения, в данном случае, возвратившем саму вещь– музыку в естественную среду обитания, а билтосам лишь выдалась почётная честь поставить в развитии консерваторско-«профессиональной» зауми окончательную точку. И после одной ночи тяжелого дняи, как мы понимаем, уже утром, не стало того самого Автора, в очередной раз подтвердив тезис всех пуритан и «моссонов»: сакральное не может быть прерогативой корпорации.

Конечно же, эти люди выросли не на ветке. После войны вся довоенная музыка (видимо, в отместку немцам) получила прилагательное «фашистская», кроме той, разумеется, с которой боролся лично доктор Геббельс. А боролся геноссе, как рассказывают книжки, с консерваторской заумью и джазом. И, надо сказать, хорошо боролся, раз мода на новый «фёлькиш», – институциализированная, кстати, в виде грандиозного общенационального конкурса аккордеонистов, – не заставила себя долго ждать. Но фёлькиш уже не сельский, а городской, где гниловатые сваи «дикси» (псевдоджаза) обвалились еще до войны, – что ж молчат об этом историки?

Действительно, окружность есть наикратчайший путь между двумя точками, и Новая Контркультура в очередной раз смела старых лицедеев и профессиональных антифашистов. Все посыпалось. Даже в академической среде аутентики вытолкнули на периферию музыкальной жизни не только синкретистов всех мастей (обработчиков, модернистов, аранжировщиков и т.д.), но и прочих шарлатанов-гастролёров, приснопамятных по Коминтерновским агиткам, этих эсперантистови музыкальных всечеловеков, осевших у нас тогда в Союзе Советских Композиторов, – кто-нибудь ещё помнит таких?

«Неряшливый, со стеклянными глазками человечек в пыльном дурацком парике», –так характеризовали Франца Иосифа его современники. Одним словом, битлос, которому, правда, повезло куда больше, чем настоящему Леннону, решившему заработать на идеологической левотне, которую он так круто заварил со своими корешами. И он не мог не погибнуть, этот простой рабочий парень, поскольку нарушил основной закон истинной гармонии – Великий Закон Синархии: ты же Битлос, ебицкая сила, ты давай, создавай ситуации, ты ж ху-до-ж-ник, ебёнть, – а конвертировать в реал свои жёлтые подлодкии прочие косякипредоставь уж другим, – нельзя есть и срать одновременно, ты ж не глист какой, а Легенда Великобританского Рока.

Действительно, ангелический человек не может посмотреть в глаза своей Эвридике (Ёку нах, гы-гы), он должен забыть о прошлом навсегда и двигаться дальше (продолжая держать в мокрой ладони тёплый авторитетУорхолла, гы-гы). Субкультура не может быть абсолютно открытой, как и «рыба не может уйти с глубины» – подсказывает нам Дао дэ цзин, и ета правильна.

Плетневу удался Гайдн по той простой причине, что он сразу же порвал со старой расеюшкой на византийский лад, где пряники распределяют семьи ихвысокоблагородий, а под Полонез Огинского котам отрывают яйца. Зато они очень боятся разговоров о говне, ихвысокоблагородия, наверное, из-за того, что рулон туалетной бумаги стал главным достижением так называемой перестройки.

Советская культура на деле оказалась миражом, напичканной всевозможным плагиатом, карго-подделкой – голограмма, которая тут же исчезла после того, как выключили рубильник, а с ней – и память о Молодежных Вокально-Инструментальных Ансамблях, фигурально выражаясь, разумеется. Но рубильник включили снова, и на картонных развалинах Шестой Части Суши™ быстро проросла новая поросль – Блатота Ресторанная, она же отдельный недостатоквремени Оно, прореха на лице социалистического общества. Вошь лобковая. Ёко: борьбу с отдельным недостатком – лобковой вошью – возглавила сама вошь, и все тупо застыли в ужасе.

Да, мы получили, наконец, право на текст и обеспечили свободу его интерпретирования. Стало очевидно, что каждый овощ предпочитает жить в своей банке, но желающих нассать в чужую почему-то не убавилось, и охранителистрашно напрягаются на тех, кто осмеливается говорить открыто, редуцируя, таким образом, реальность до шаблонов тех самых гадских медляков, которые мы, как вы уже догадались, взяли в качестве метафоры некоторых аспектов актуального.

Ностальгируя по пространству, редукторы пытаются запустить время назад. Однако невозможно набрасывать кал на вентилятор, постоянно оставаясь в белом фраке: говно экзистенциального имеет обыкновение отваливаться само, а вот фрак, время от времени, стирать приходится.

Кому под силу перекрыть каналы, по которым идут к нам сквозь века послания от величайших гениев человечества? – Антигениям, очевидно, но гениальность, увы, знака не имеет, и эти послания – спешите видеть – открыты всем! Именно поэтому знание строго персонально. И здесь нет никакого парадокса. Здесь следствие опережает причину: «Мне всегда казалось наивным утверждение, сводящее творчество композитора к деталям его биографии», –сказал однажды Арнонкур любителям компроматов.

В эпоху подделок и тотальных имитаций подобное всегда выберет подобное, и следствие, таким образом, всегда опередит причину именно в плане интенций, а это значит, что и якобы безадресный месседж всегда имеет при себе адресную строку, заполняет которую получатель. Деперсонифицировать, то есть, буквально, популяризироватьмесседж, значит, по сути, размыть его смысловое ядро, сделать, в конце концов, его нечитаемым. Кто внимательно следил за нашей мыслью, тот уже, думаю, понял, о чём идет речь. В постинформационную эпоху подлинноепросто обречено быть непопулярным.

Франц Иосиф Гайдн явил собой миру не только потрясающий пример творческой свободы, но и оставил нам редчайшие контркультурные послания эпохи. Будучи придворным музыкантом, он прекрасно понимал двусмысленность своего положения в перманентно геополитической среде любых властных элит. Человек иной миссии, он дискредитировал в своём творчестве пространство, и, несмотря на огромное количество сочинённой им прикладной музыки из всяко-разных менуэтов и пар ву пле, они воспринимаются не иначе, чем пародия на фоне раздеваемых им суфлёров. Конечно, он был «водяным», этот гадский папа, за что его обожали и продолжают обожать англичане. «Провокатор par excellence», – как сказали бы сегодня ревнивые охранители мейнстрима.

Величайшие революционеры ХХ века, которых так и не пустили на родину Доброго Дедушки Ленина (ДДЛ) высокопоставленные родственники Ильи Глазунова, решили начать свой «Белый Альбом» с несостоявшихся впечатлений о России. Гайдну, как вы уже догадались, в России нечего вообще делать, его медляки здесь принимаются буквально, – как слепок с местного образа жизни, весьма неприятная в восприятии идиоматика. Однако, не столько подражая битлам, сколько следуя по траектории Славы России, обозначенной горячо любимым тандемом Партии и Правительства, мы тоже попробуем закончить наше повествование «в альбом» состоявшимися, а главное, глубоко укоренившимся впечатлениями о той части планеты, которая, возможно, не нуждается уже ни в какой музыке:

Прощай немытая Россия –
Страна рабов, страна господ.
И вы – гармонии блатные,
И ты – им преданный народ.

– Да здравствует Франц Иосифович Гайдн, величайший композитор классической эпохи, оставивший россиянам шедевры непреходящей ценности!

– Слава великому Ивану Севастьяновичу Баху – основателю классической музыки в наиболее её глубоких проявлениях, видному деятелю христианской церкви!

– Слава советскому и российскому народам – самым читающим народам в мире, достижения которых простираются от морских глубин до безмерных высот космического пространства, куда под руководством вождей социалистической партхозноменклатуры – как старых, так и новых – отправляются всё новые и новые космические корабли!

– Слава мне – Сергею Алексеевичу Жарикову – отцу-основателю тревожной и сто раз запрещенной московской группы ДК, издателю и главному редактору запрещенного-перезапрещенного журнала АТАКА, а также автору сего текста, который можно читать как вдоль, так и поперёк, а главы можно поменять местами – и все равно – идеи, заложенные в нём, останутся жить на века и не сотрутся в памяти как голимых, так и продвинутых поколений. Ура!

– «УРА-А-А!!!!»



© 2001

_________________
Начало   ⇒ ЗДЕСЬ
Продолжение ⇒ ЗДЕСЬ


Комменты здесь
_________________
Группа ДК
СОДЕРЖАНИЕ - послушать и скачать
ЭКЗОТИКА-1991 - публицистика 90-х
Канал НОСТАЛЬГИЯ - посмотреть целиком
Группа ДК на www.youtube.com
Радио МАЯК - "Первый Отряд" - "Русский Рок"
НОВОЕ ИСКУССТВО (магазин) - приобрести: альбомы ДК
ДОМ КУЛЬТУРЫ (магазин) - приобрести: журнал АТАКА, etc
ЗЕРКАЛО-1: http://lj.rossia.org/users/zharikov/
ЗЕРКАЛО-2: http://zharikov.dreamwidth.org/

  Карго-жрецы на каргосцене. Да на что они ещё способны хуле.

  Чтобы школьнику окунуться в преисподнее совка, надо просто сравнить нижеприведённое с португальским оригиналом. Заметим, что среди родной бормоты, всё это высший класс, как грицца, не глотать, но пить можно. Будет повод, повесим здесь и Настоящее™, - продукт, что Родина производит специально для тех, кому надоело жить. Сейчас это не в тренде, да, - поэтому отложим наш сугубо патриотический жэстЪ и не будем дискредитировать Предков.
Выбирал из коллекции исключительно меньшие по размерам, дабы дждипег был "полегче", а потому за бортом. как грицца, остались настоящие шедевры отечественного дизайна. Исключительно "нумерные", изволите видеть:

Комменты здесь

  ...cпросил Райли русских монархистов из «Треста», и сразу же обозначил: «У меня – нет».

Похоже, советскими кагебешниками и был снят фильм ради одной этой фразы. Смотрим сюда.

Уже в самом начале 20-х годов прошлого века английские партнёры царского генштаба по Октябрьскому Перевороту решили реально кинуть своих подельников, добивавшихся мира и сотрудничества с Германией. Стрелял в Ленина Свердлов, если кто ещё не в курсе. Однако, кроме всем известной Коминтерновский любовной парочки Лукич-Зиновьев, на союз с Германией ориентировалось тогда очень много кандидатови, в первую очередь, Кутепов с Савинковым. Поэтому, несмотря даже на то, что т.н. белополякии Врангель однозначно входили в «английскую партию», риск потерять контроль над Россией для англичан был весьма велик, и задача доиграть Первую Мировую с победой для себя становилась, в этом случае, ещё более сложной.

Вот тогда, контролировавшая Коминтерн, английская разведка, совместно с напрямую подчинявшимися ей «советскими чекистами», запустила многоходовый конспирпологический проект по установлению контроля над Триэсерией, известный в истории как «Синдикат», он же «Весна», но более известный как «Трест», цель которого была весьма стандартной для подобных сценариев: организация кризисной ситуации и разрешение её путём соответствующих кадровых решений в обмен на.

Комменты здесь

Сложившаяся ситуация, тем не менее, осложнялась ещё тем, что ориентированная на Германию и поддерживающая Лукича т.н. «русская партия» готова была пойти на реставрацию режима и, как следствие, на прямой союз с белоэмигрантами кутеповско-савинковского разлива. Собственно, Савинков и предлагался тогда этой партией на место умиравшего Ленина, хотя на это место претендовал и Зиновьев – тот самый милый другЛукича, председатель исполкома Коминтерна, пытаясь оперативно взорвать внутреннее политическое пространство Великобритании, написавший знаменитое письмо.

Увы, англичане хотели видеть не Зиновьева, а Дзержинского, но тот, почему-то отказался. Причём, Райли лично предлагал Железному этот пост, – и выбор, в конце концов, пал на Сталина-Джугашвили. И здесь важно подчеркнуть мотивацию англосаксов. Их т.н. «евразийский», перманентно продавливаемый«английскими» ложами, проект «Россия» несколько отличался от традиционного, эксплицитно монархического, «русского» проекта «Россия», репрезентуемого континентальной европейской элитой и за которой стоял Великий Восток Франции, чьи ложи традиционно считались материнскимидля нашей провинции. Однако в силу понятной, с необходимостью генеалогической симпатии русской аристократии к немцам, последний проект англичанами воспринимался, как нежелательный, а главное – неестественный (в самом прямом, масонскомсмысле этого слова) для территории, традиционно, как они считали, управляемой чингизидами.

           

asterrot

  В первую очередь – и это главное – о т.н. Кучук-кайнарджийском мирном договоре 1774 года, когда Крымское ханство попало под протекторат России. Если считать РФ правопреемницей РИ, безусловно, но с этим кагбе никто и не спорит. То есть, в случае отказа России от Крыма, он автоматически принадлежит Турции. Да, в 1783 году формальная самостоятельность Крыма была ликвидирована, а в конце 60-х годов уже прошлого века Международный суд отказал Турции в претензии на Крым, опасаясь создать опасный прецедент пересмотра т.н. Потсдамского Мира, в чём были заинтересованы все, кто выступал тогда под брэндом Разрядки_Напряжённости™ - проект, основным бенефициантом которого были США и, им неиллюзорно подмахивавший, тогдашний Донецко-Днепропетровский Пул Кремля, сменивший Киевский не без скандала. Отказал на основании того, что превращение ханства в губернию произошло в составе одного государства.

Ладно, это в прошлом. И, тем не менее, несколько странно сегодня наблюдать, как Зорькин обильно брызжет «духовным» помётом и вместо Коментария Авторитетнейшего Юриста гонит тупейшую гусиную хуйню. Ведь дочка Лукьянова весьма толстотроллит Кремль и прямо указывает на главного agent provocateurвсей этой ситуации – Бориса «Беспалого» Ельцына, но Ельцына 1990 года, а не 1993-го – вот в чём дело! А Зорькин ничего типо и не понял, ога.

Комменты здесь

Да, потсдамский императив прямо на наших глазах превратился в «подсдамский диспозитив», где прилагательное вот-вот уже исчезнет, и здесь Время, увы, диктует своё. Однако нельзя не заметить, как проблема «российского Крыма» свелась уже к проблеме «украинского Крыма» после 1991 года, поскольку Украинская ССР была тоже частью одного государстваСССР, о чём тоже Зорькин предсказуемо помалкивает снова изрыгая из себя тонны бессмысленной но оттого не менее вонючей тухлятины. И вот здесь не стоит увожаемым публичным тарахтелкам уподобляться сраным блогерам, которых хочется прибить-тапком-как-таракана и не прятать голову в песок, ведясь на разводки всяко-разных обам, - да, Обам?

В чём существенная разница 1783 года от 1954-го? А в том, что никакой Украины™ в 1954 году не было! В отличие от Турции-1783, она же Османская Империя, чьим правопреемником Турция и является.

А что это значит? А это значит, что кто-то тогда в окружении Ельцина настоял на «украинском Крыме» и сыграл в одну партию с Кравчуком. Да мы уже знаем, кто. Как раз те, кто поддержал СШАмировое сообщество в конце 60-х - Донецко-Днепропетровский Пул, чей формат perestroika и был взят советской номенклатурой в качестве трендового, где бывшие советские республики получали независимость как раз в соответствующих границах и где донецкие, отдав в своё время киевских в жертву ВПК-шному левиафану и предсказуемо теряя в будущем Кремль, теперь вместе с ними получили огромную территорию в качестве собственной вотчины. Вот для чего – начиная где-то с середины 80-х – донецкие стали вытеснять с Крыма всех «чужаков» и к концу 1991 года взяли чёткий курс на союз с Киевом против Москвы и – в конце концов – на выход из СССР. И что самое интересное, вытащили из рукава крымско-татарского джокера, который и так был верен Киеву чуть ли не до гроба. Просто потому что, в отличие от Москвы, Украина не была стороной конфликта с немцами в так называемой ВОВ, где татары вели себя несколько двусмысленно, скажем так.

А что дальше? А дальше все… тупо пересрались. Что касается Крыма – то он как был российским, так и оставался, а «украинский» статус ему делали лишь донецкие. Но самое интересное здесь как раз не в этом, а в однозначно антироссийской позиции крымских татар, которые и обеспечили в крымском вопросе виртуальный союз Турции и Украины и, таким образом, оставили Турцию в стороне от претензий на Крым. Собссна, - понимая это или нет, - но именно татары и сыграли главную роль в «возвращении» Крыма России, а говоря более точно и корректно, в воссоединении донецких со своими кремлёвскими троянами, чьё влияние в Кремле, конечно, не сравнимо с былым величием и, тем не менее, сыгравших ключевую роль в утверждении Ельцына, а значит и Путина, как непосредственного ельциновского преемника. Вот куда клонит дочка Лукьянова, если перевести её изысканный троллинг на простой русский язык.

Да, - глядя сквозь оптику стато, - там, действительно, «кто-то что-то у кого-то». Но стато в Сраной также виртуально, как и в Незалежной, и реальность давлыподсказывает куда более простое решение крымской проблемы, которую донецкие как создали, так и решили банально поменяв «прописку». А джокер… Дык, он и в Африке джокер. И здесь Прибалтике совсем не надо сцать и вкладывать свои последние ойро в американскую хитрожопость и уж тем более встревать в «старый спор славян между собою», превратившийся в пошлый номенклатурный холливар, да ещё публично ведущийся руками хрестоматийных ЖыдовЪ-с-Брайтона с одной лишь целью: чтобы холопы продолжали регулярно платили подать Оффшорным Дедушкам не иначе, чем в духовно-патриотиццком порыве, традиционно во всём виня пейсатые голограммы, но теперь уже с обеих сторон.

Да кто бы сомневался! А вот вам теперь и у Зорькина пружинку завели: зайка наш чап-чап-чап. Пружинка – жжжжжж…. А вы в курсе, например, что феодосийские кырмызы и чхалы отличаются от бахчисарайских шнуровым гуртом? А ведь куда более актуальнаяпроблема.


Комменты здесь
_________________
Группа ДК
СОДЕРЖАНИЕ - послушать и скачать
ЭКЗОТИКА-1991 - публицистика 90-х
Канал НОСТАЛЬГИЯ - посмотреть целиком
Группа ДК на www.youtube.com
Радио МАЯК - "Первый Отряд" - "Русский Рок"
НОВОЕ ИСКУССТВО (магазин) - приобрести: альбомы ДК
ДОМ КУЛЬТУРЫ (магазин) - приобрести: журнал АТАКА, etc
ЗЕРКАЛО-1: http://lj.rossia.org/users/zharikov/
ЗЕРКАЛО-2: http://zharikov.dreamwidth.org/

  Мастерская Кирилла Миллера 1986 год. Смотрим, кто там взади: Серёга Фирсов (с герлой) - рок-проводник поезда №29 Ленинград-Москва, возивший толпы тусовщиков нахаляву в своём маленьком проводницком купэ туды и обратно. Ахуительнейший коллекционер туземных музыкальных редкостей. Его аутентичный дембельский альбом я использовал в качестве оформления магнитоальбома ДМБ-85. У него же на квартире я и познакомился с Самим Витей™ - весьма популярный в Евразии любитель итальянской эстрады, нашедший в самом расцвете лет, к сожалению, свой романтический икарус.

Сергей Жариков
Рихард ШТРАУСС: «НЕ ЗАБУДУ МАТЬ РОДНУЮ» (начало)
(Разложение одних есть порождение других)


  Мальчишки и девчонки, интересующиеся геополитикой как бы со стороны, читают много интересного и полезного. Однако, такие сложные понятия, как «старовер», «геополитик» и «постмодернизм» невозможно объяснить путем цитирования как самих геополитиков, так и популярных телеведущих: русский язык настолько богат оттенками смыслов, что названия вещей, о которых не принято говорить в приличном обществе, так сильно напоминают китайские иероглифы, что их можно познать только изнутри – иначе никак. В прямом и переносном смысле – как сами эти вещи, так и понятия, их обозначающие.

Мальчишки и девчонки, интересующиеся геополитикой, следовательно, имеют полное право требовать от нас точнее излагать мысли и, – вводя в преамбулы квинтэссенций, как минимум больше фрустраций и как максимум меньше апперцепций, – не играть словами, а оперировать уже известными антифашистскими дефинициями – не оскорбляя при этом чувств как коммуно-православно-верующих, так и представителей демопатриотической номенклатуры, размещенных спецслужбами по всем щелям Амбициозной Территории.

Надо ли говорить, какое Говно для нас этот Вопрос (ГВ) и, согласно последним Указам Президента – в ответ на письма трудящихся – мы постараемся, широко практикуемые, но малодоступные сегодня идеи, конвертировать в интеллектуальную валюту попса. По выгодному для обеих сторон курсу: расслабиться, отдохнуть, словить кайфы. Релакс форева – не париться и не рвать жопу понапрасну.

Комменты здесь

Употребляя выражение «постмодернизм», мы подчеркиваем: один предмет нашего интереса постоянно следовал за другим, но так, что прошлое нередко оказывалось впереди будущего. И, раз такое дело, похоже, нас ждёт (ждёт-таки!) новое «современное» под каким-то другим, разумеется, псевдонимом, – и здесь находится самый цимес проблемы: как он будет выглядеть этот новый «неомодернизм» – манифестация «современного», что, со своей стороны, всегда отличало его от всего того, что современным, так или иначе, не считалось.

Конец, как известно, это начало, которое, в свою очередь, ожидает свой конец, – а потому проговариваемое обществом вслух как декларация, уже есть «признак упадка» – начало конца соответствующего исторического отрезка времени. Мишель Фуко удачно назвал его эпистемой. Следовательно, стилеобразующие элементы предмета нашего интереса надо искать не просто в предыдущей эпистеме, но конкретно в точках ее главных конфликтов и кризисов – или, как говорят некоторые, «в свинцовых точках Сатурна».

Чтобы читатель не обосрался от обилия адреналина, выделяемого при произношении непонятных слов, по-русски это будет звучать примерно так: «Что у пьяного на уме, то у трезвого – на языке».

Антихристианские постулаты Ницше конца позапрошлого века подвели черту, за которой неофеодальный постромантизм перестал считаться «современным положением дел», а накопление информации стало синонимом «прогресса». Товарообмен посредством денег в своём пределе превратился в драйв разночинцев и, выкрикивающие лозунг «всё на продажу!», на медийную авансцену тут же выкатили бородатого Маркса (в обнимку с Энгельсом, разумеется). Количество бросило вызов качеству, как бы найдя «всеобщий эквивалент»: «Рим, нах. За бабки, бля. И только!» Вот именно тогда модернизм и утвердился в своей конвенциональной легитимности – когда, предвкушая нехилый навар с новомодного, торгаши набили свои салоны высокооплачиваемыми клоунами с «именами», а судьбоносной ссорой Вагнера с Ницше была разрезана пуповина непродолжительных родов «современного» уже в мозгах.

И модернистский «продукт» стал эквивалентом информации, которую можно купить и нужно копить. Старый постромантический лозунг «вчера, которое было», сменился, как казалось, архисовременным – «вчера, которое будет»: будущее тоже хотели «приобрести». Но материализоваться иначе, чем в виде прошлого, оно, увы, не могло. Любая информация – будь то деньги, снятая с цензурного запрета книга, научная гипотеза или ориенталистская фантазия – стала той фомкой, при помощи которой медвежатники от «современного» взламывали замки прежних табу и разбивали призрачный хрусталь феодальных химер: к жопе, например, как товару приватному, прибавился товар новый, но уже общественный – образ этой жопы, «личность».

– Хотите письку? Вот вам изображение письки.


1. IG ГЕРОИ НАШЕГО ВРЕМЕНИ

Мало кто у нас знает, что за основу гимна Советского Союза взят старинный грегорианский хорал. Причем, настолько известный, что его использовали даже геополитики из группы Dead Kennedys. И – тем не менее. Вряд ли кто будет сегодня утверждать, поэтому, что новая Главная Песня Амбициозной Территории оригинальнее старой на музыку Глинки – итальянского театрального композитора с украинской фамилией, ставшего впоследствии Батькой Русской Музыки (БРМ). Однако, даже сделав сие открытие достоянием широких масс, можно смело утверждать, что наличие оригинальности не входит в перечень критериев национальной идентичности – за отсутствием предмета идентификации. Это все равно, что выбирать между «яблочной» и «грушевой» газировками, отличающимися лишь количеством фенилаланина (С9Н11NО2).

Территория, которая до сих пор не знает, частью какой другой территории она является, может выбрать себе любой гимн, но говорить из окна «мерседеса» о староверии и геополитике, значит – все равно – пиарить европейские ценности, и голдой с гимнастом тут не прикроешься. И от мерина не откажешься. Поэтому полемика вокруг модернизма рубежа XIX-XX веков проходила на общеевропейском фоне и подчинялась лишь собственной логике развития: русская музыка здесь могла иметь значение, только включившись в эту конкретно европейскую интеллектуальную игру.

Можно сколь угодно долго обвинять никониан «киевского» распева в сладкогласии и подмене веры – музыка, однако, развивалась в непомерной дали от исламо-христианства (арианства), что не совсем точно назвали «православием». Именно поэтому, наверное, на знамени русской музыки появился портрет Глинки, а не сводный лик древлеправославных крючкотворов. И мы – да, да – слышим, как трудящиеся уже шумно сигналят наверх и предлагают взять в качестве государственного гимна «Чебурашку» Шаинского, создавшего (совместно с Успенским) такой светлый и запоминающийся образ Советского Человека из обыкновенного экзотического фрукта.

Если Ушастый Апельсин смог стать героем нашего времени, то уж русская музыка XIX века при всех своих очевидных достоинствах – обладала не менее вторичными признаками. Подражали? Да. Но какая роскошная разница была между предметами подражания! Впрочем, по прошествии лет стало ясно, что так называемые «кучкисты» оказались более продвинутыми в плане труЪ-выебона: их учителям посчастливилось вовремя завершить большой романтический стиль, и пальцы были растопырены в нужный момент.

Однако сие незабываемое событие тут же ввергло в уныние их оппонента – Пиковую Даму Печали (ПДП – П.И.Чайковский), – и ей, увы, просто не хватило воли пресечь собственным же глистам мелодического антифашизма вконецъ осквернить её ранимую душу и, в конце концов, проесть ея гладковыбритое тело. Тем не менее, именно Z-граждане – подлинные староверы-геополитики поставили ПДП на ходули и грамотно (ох, как грамотно!) все её ваучеры обменяли на питьевой спирт. Да так, что по сей день, весь постромантический стиль остался быть замазанным дёгтем фашизма и человеконенавистничества.

Конечно же, изнеженный и говнистый, весь в румянах и вазелине романтический герой сам выпрашивал пиздюлей – когда гонявшая вшей номенклатурная общественность Санктъ-Петербурга упивалась бархатными басами, чьи прообразы в припадке белой горячки истязали очередных невинных младенцев, рождённых от припизднутых русских царей. Они постоянно лепетали что-то там про русский народ, а он, со своей стороны, гордо безмолвствовал – подобно розе прекрасной и гондону штопаному особо. Но, в то же время, в русской музыке никогда не было конкретного «человека» – что делало ее, с точки зрения XX века, куда современней своих европейских аналогов. И это факт: «Мы все учились у русских», – говорили Равель, Холст, Респиги... Что тогда говорить о Скрябине, которого считали русским более чем он себя сам: английские критики до сих пор называют его «сатанистом» – этого сугубого фашиста начала прошлого века.

Однако модернистская эрозия гуманитарных понятий касалась лишь «богочеловека» – химеры, о которой тогда так расово любили попиздеть. Кризис современного мира понимался лишь как кризис патриархальных западных ценностей, и все полезли тогда в глубь веков, надеясь отыскать в сундуке истории какой-нибудь заебательский корсет или насисечник необыкновенной формы, коим и оказался грегорианский хорал – как новоимперская потенция, как музыкальный символ имперской парадигмы; а его адвокат – Отторино Респиги – стал главным композитором фашистской Италии.

Легко догадаться поэтому, что блядству-непотребному Респиги научился не где-нибудь, а на родине фашизма, в СПБ – у Римского-Корсакова, в его Консерватории. Как раз тогда, тёмными петербургскими вечерами Отториныч частенько наведывался в Смольный к Доброму Дедушке Ленину (ДДЛ), где тот, время от времени, поигрывал в шахматы со своим другом Бенито, будущим Дуче Всея Италия. Надя Крупская пекла расово жирную шаурму, а из оставшегося теста все вместе лепили хлебные чернильницы (что так архилюбил Ильич), угощали ими итальянских товарищей, – всё было тип-топ. И все рисовали фашистские свастики.

Прошли года (моё богатство), – Грузию назвали Джорджией; хорал, соответственно, джорджинианским. А никому не известный прохиндей Александров в одно мгновение стал «всем известным» композитором.

Но пройдут ещё тысячелетия, перед тем, как Президент-Путин примет решение возродить Большую Песню. Маневрируя в тесных рамках модернистского проекта и укрепляя вертикали собственной власти, этой старой новой музыкой он попытается укрепить виртуальный имперский миф Территории, на которую он решит посмотреть через лекала советского прошлого. Упс! Модернизм был лишь детищем постромантизма и его органическим следствием по типу corruptio unius est generatio alterius, и сказать про чувака, что тот пёрнул в лужу, конечно, можно, но только не про официальное лицо.

Однако то, что в одном фильме Сокурова веселящийся Адик все время называл «трупным чаем», совсем не случайно вылезло в другом его фильме уже в качестве главного героя, очень похожего на все того же Чебурашку, который, в свою очередь, как две капли воды смахивает на Олимпийского Мишку (ОМ) – другое детище эпохи развитого социализма, по которому знаменитый певец Лещёв лил крокодиловы слезы на мелодию старинной блатной песни. Налицо, таким образом, стилистическая преемственность власти, как оказалось, всего лишь проявившей слабость к трупному чаю имперских песен в прикуску с ломтиками из апельсинов с ушами. И это Сюжет?! Да, увы, и разворачивался он в формате очередной репрезентации плюшевого «величия» Зоны со вполне конкретными паханами-гауляйтерами в белых рубашках и без пиджаков.

Ницше отвернулся от Вагнера, посчитав скрытый антропоцентризм последнего неуместным и несовременным. Увы, в «маленьком Рихарде» он увидел лишь пошлого ремесленника: «Бог умер!» – воскликнул Ницше. «Нет, – ответил Вагнер, – умерли боги. Gotterdammerung – и нипизди». Но время всё поставило наоборот (так, кстати, назывался и роман Ж.-К. Гюисманса), – исполняя Бетховена в два раза медленнее авторского темпа, Вагнер просто попался как мальчик: он хотел остановить время. Но не только это заметил Ницше: тема «валькирий» была тоже позаимствована у Бетховена – смотри его «Девятую» в авторской редакции, например, с Маккеррасом.

И действительно, посыпались одна за другой непоколебимые крепости империй – но не империи вообще, а лишь основанные на информационном насилии империи-идеологемы, империи-декларации – окруженные колючей проволокой, ничего не значащие территории, где время имеет тенденцию торопиться вспять.

Это тогда считали, что власть принадлежит тому, кто владеет информацией. Когда же, наконец, поняли, что информация вообще не есть предмет собственности, появился постмодернизм – как попытка ее дискредитации. И вот на этом фоне и именно поэтому каждую полночь радиоточка напоминает нам сегодня отнюдь не об империи, а обо все той же волосатой жопе Дядюшки Джо, которую так нежно лизнул в свое время какой-то Александров. И вот сияет она теперь, как горячее солнце южного Царьграда, как солнце в бокале твиши-гурджани, как полосатая звезда имперской Византии, за которую сегодняшним ностальгирующим монархистам снова высочайше разрешено пропустить по пятьдесят грамм.


2. NEN ДО ОСНОВАНЬЯ, А ЗАТЕМ

Считается, что Гитлер обожал Вагнера, а Вагнер Гитлера и т.д., и т.п. Можно только представить, на какие мелкие кусочки разнесёт своё очко читатель, когда узнает, что самым популярным композитором Рейха был не Вагнер, а... русский геополитик Чайковский, которого превосходно интерпретировал Главный Немецкий Дирижер (ГНД) Фуртвенглер, до конца жизни пытавшийся остановить время аналогичным образом – смотри его 80-минутного Бетховена «а ля Рихард». Ну, может, ГНД и «не хотел, и его заставили», тем не менее, фюрер и его камарилья упивались Чайковским даже когда советский Алёша, звеня орденами и медалями, полученными от родных Партии и Правительства, уже трахал расово чистых немецких блондинок пред самым подъездом Берлинской Рейхканцелярии. Хотя, – какое дело может быть до каких-то там блондинок у намертво скреплённых узами настоящей мужской дружбы труЪ-геополитиков?

Пошлость, как известно, есть признак плагиата, но ведь и гимн «Люфтваффе» был любимой песней советской молодежи, которой в свое время нещадно рулил никто иной, как Альфред Розенберг – родившийся на Разгуляе и долго живший на Москве вождь столичного Пролеткульта. Согласитесь, есть что-то до боли геополитичное в ситуации, когда в окруженном советскими войсками Берлине в касках с рогами фашисты слушают Чайковского, а русский дирижёр Николай Голованов с потрясающим успехом грохочет на всю Москву Вагнером в «Большом Голубом» и сливает это арийское месиво на жирные шеи сисястых жён их, не менее упитанных от голода войны, пролетарских высокоблагородий!

Что же получается? Кто кого вдел в Нордическое Кольцо Нибелунгов (НКН)? Мы их или они нас? Как мальчишкам и девчонкам представить себе фюрера, смахивающего скупую арийскую слезу кончиком чёрной лайковой перчатки под «во поле березка стояла» Петра свет нашего Ильича и не обкакаться потом от смеха и не умереть от стыда брезгливости за Стиль? Сложные, одинокие люди, все над ними смеются... Как, впрочем, и сама «наука». Геополитика.

Постромантизм конца XIX века был не столько отмечен интересом к фёлькише вообще, сколько общей подозрительностью к «правильному» и нудному классицизму, с одной стороны, и – романтическому волюнтаризму, с другой. Однако постромантизм накладывал краски лишь на старые слои традиций, и только модернизм коренным образом перегрунтовал этот сакральный холст, заключив договор-франшизу с простолюдином на предмет использования его «страстной брутальности» в плане интенсификации, стоявшего тогда за «рамками приличий», архетипа гопника-жывотного.

Не знаю, писал ли кто до меня, но франшиза – не просто коммерческая сделка. Люди живут образами собственных снов и, скорее, наделят смыслами их, чем факты реальности. Да и Шопенгауэр – ровесник наших героев – свой главный трактат так прямо и назвал «Мир – как воля и представление (gestalt)», а потому так сложно иногда бывает провести чёткую границу между концом старого и началом нового стилей до того, как буквально вымрет соответствующее поколение эпигонов.

Нередко новое так хорошо «запрятано» в гештальт старого, что, находясь под халявным кайфом весьма доступной ностальгии, люди и не замечают, что поезд давно ушёл. Действительно, и поезд ушёл, и ложка нашлась, а вот осадочек-то остался: восточно-христианский (ортодоксальный) лозунг «каким ты был – таким ты и остался», на стыке времён сменился западно-христианским «кто был ничем – тот станет всем», а идиллия сельской общины и непорочных прыжков через костер, аналогично, – отчаянным драйвом городской черни и кованым сапогом кровожадного националиста.

Можно сказать, что «современная» эпистема уже сложилась примерно к началу Первой Мировой Войны – если последнюю вообще не считать результатом реакции инсайдеров на эпистемологическую неуверенность аутсайдеров. Ведь, причиной войн, как правило, являются именно те силы, что так-злобно-нас-гнетут, но гнетут-то они нас – как с той, так и другой стороны, – возникает конфликт интересов, и на этом конфликте эпистемологически уверенные решают свои проблемы. Точнее, думают, что решают.

Тем не менее, мир всё равно меняется, появляются новые брэнды, старые договоры теряют силу, и франшиза исчезает за ненадобностью. Так, «народный» национализм стал политическим, устои «обыкновенного» христианства неслабо затрещали, и на фоне этого тревожного треска обозначились новые «вопросы». Например, мало кто сегодня вспомнит, что т.н. «еврейский вопрос» рубежа XIX-XX веков был продуктом английского политического модернизма конца XIX века. Именно тогда, находясь под влиянием своего тестя, Вагнер написал странную книгу под названием «Еврейство в музыке», где под обычные для тех лет банальности подводится модернистская стратегия идентификации евреев по национальному признаку.

Вирус «национальности» поразил тогда, похоже, всех. Чемберлен, Ле Бон, Гобино и другие заинтересовались Индией, теорией каст. По аналогии с древней Индией, где статус каст охранялся верой в наследственность, а жреческих – чуть ли не правом на инцест, теоретики «еврейского вопроса», таким образом, определили среду обитания хазарского жречества по провинциям распадавшихся империй («лимитрофов»), в результате чего сам «антисемит» Вагнер, получается, представлял собой голимого, неполноценного полуеврея. Странная точка зрения, определявшая «еврея», как имперского изгоя, – явно ангажированная феодальными штампами обитателей разорявшихся «дворянских гнёзд».

На этом же попался и геополитик Чайковский, о чем нам простодушно поведал его брат Модест. Хотя ежу и без староверов ясно, что гуща народной жижи засасывала в первую очередь тех, кто в этой самой жиже хотел поймать золотую рыбку, – типа манерно окающего максимушки-горького, который сначала выдавал за свои стихи француза Леконта де Лиля, а потом доокался беспезды, сочинив манифест третьего матриархата («Мать»), немного, правда, состарив знаменитую Свободу-с-Сиськами-из-Парижа. Тем не менее, тема сисек была раскрыта Российской Империей уже в первом десятилетии XX века, и это непреложный исторический факт.

Как видите, можно обойтись и без «евреев», – хотя нет: в промежутках между посещениями геополитического капища на острове Капри Пролетарский Писатель занятия геополитической наукой отнюдь не бросал и грыз гранит знаний с великовозрастным сынишкой-племянником Свердлова, которого Писатель предусмотрительно усыновил. Остров Капри был тогда Меккой геополитиков, кишмя кишевшими также вокруг Доброго Дедушки Ленина (ДДЛ), хитро щурясь от южного солнца, съедавшего тогда в день тонны макаронов, пиццы и хлебных чернильниц в институте благородных девиц, куда проницательные староверы регулярно носили ему харч, и где тот перекидывался шахматишками с коллегами по Коминтерновскому КГБ – нежно друг другом любимыми будущими диктаторами Европы (мы об этом уже говорили и по новой батон крошить на вождя не будем).

Интересная была эпоха, не правда ли? Каждый должен был кого-то любить или ненавидеть – либо народ, либо вождя, либо какого другого геополитика или, на худой конец, старовера. До основанья, а затем. Общее – все, ибо индивидуальное (они считали) заранее предопределено архетипом Матери, а значит – ничто. Ничто, которое ничтожит: «мать», она же лоно, яйцеклетка, выдающая нагора единицы того, что позже назвали «мультитюдом» – нет, это не народ, нация, и даже не толпа. Это – находящиеся далеко от курицы – куриные яйца в пластмассовых и картонных коробках; яйца, которые сами же курицы с удовольствием клюют. Простая арифметическая сумма единиц с общей «мамой», которая всех любит, а потому с удовольствием их ест.

Любовь как причастие. Лёгкий наркотик каннибализма. Вот почему по прошествии совсем немногих лет благородные девицы, любя, начали хуячить друг друга спизженными друг у друга хуями, а потом оставшихся в живых так же любя и охуенно перехуячил Главный Каннибал с Трубкой и Усами (ГКсТиУ). И вот вопрос: откуда, всё-таки, ноги растут у труЪ-фашизма-интернационализма? Кого считали труЪ-старовером фашистские геополитики в касках с рогами – Вагнера или, всё же, Чайковского? О каком ещё «фашизме» можно мечтать, живя в фашистской стране?


3. ATUR РОЖДЕННЫЙ ПОЛЗАТЬ ЛЕТАТЬ НЕ МОЖЕТ

Вот почему власти так крепко любят свой народ, численность которого падает со скоростью геометрической прогрессии: кастрированные мужи государства, кастрирующего своих мужей.

Любое государство это, в первую очередь, коммуникации – каналы, по которым растекается информация, а не обслуживающие эту систему люди. Коммуникации, оформленные в виде институтов. Информация – сама по себе, люди тоже. Однако человек, состоя на службе тех или иных коммуникаций, получая общественный статус «гражданина», таким образом, сам становился информацией – отсюда и стратегия выхода из тупика в лабиринте идентичности. Тем не менее, обратиться одному гражданину к другому от «имени государства» невозможно. То есть, строго говоря, можно, но существование такого «государства» рано или поздно будет поставлено под вопрос: имя превратится в псевдоним. Например: «Президент ходит на очко от имени государства или как частное лицо?» – Правильно: президент великого государства на очко не ходит. На очко ходит переменная, функция же от неё ходить на очко права не имеет.

В начале века так не думали. Ностальгия по матриархату была лишь следствием эпистемологической неуверенности и попыткой ребрендинга сословных традиций на общем фоне дичавших «вишневых садов» и «давайте, господа, сшиваться». Системообразующих понтов оказалось явно недостаточно. И даже, несмотря на то, что Трём Сёстрам™ сшиться удалось весьма крепко, сословное всё больше замещалось национальным, и – то тут, то там – возникали всё новые и новые «вопросы».

Недостаточно, оказалось, повесить крест на пузо тому или иному абханаку – что-то очень сильное отталкивало его от Хозяина. И в «санкть-питирбурхе», наконец, поняли, что касательно «империи» не Слово было в начале, но Соль, Ртуть и Сера. За отсутствием чего проще было намылить гордому абханаку задницу и склонить к геополитике, чем ставить пафосно в ружье вечно поддатых уёбищ из «дворянских гнезд» – чванливых носителей блестящих висюлек и профессиональных подглядывателей в женские сортиры.

Жирные, постоянно выковыривающие кутьёвые крошки из жидких козлообразных бород, батюшки тоже ничего толком объяснить не могли – лишь размахивали огромными крестами да проклинали дежурного антихриста под инфернальное улюлюканье их бледнолицых пёзд. На рубеже веков стало очевидным, что христианство постоянно проходит мимо чего-то очень важного, или, другими словами, язык христианства оказался недостаточно полным для описания всех проходящих в современном мире процессов.

Однако были и те, кто это «что-то» пытался найти в самом христианстве. Кто? Абстракцысты и пидарасы начала XX века, кто же еще? Даже в личности Христа они открывали для себя какого-то другого, потаенного (absconditus) Бога. Оккультизм, богоискательство, сектантство – это были видимые части одного огромного айсберга, имя которому – Меркурий.

Если найденное в процессе поиска алхимической ртути считать информацией, то вдохновением для модернистов как раз и послужили маленькие, далеко не всем доступные открытия, а потому и сам этот стиль объявили вычурным и антинародным. Копирайт на понятие «народ» всегда принадлежит власти – так что, даже если весь народ принесёт на Красную Площадь по триста граммов говна, власть однозначно спишет это на ЦРУ; найдёт какого-нибудь «антинародного» бомжа, объявит зачинщиком и посадит его в тюрьму, предварительно подкинув так называемый «наркотик». Оборотни, хуле.

Если русские кучкисты вместе с Григом, Сибелиусом и Бартоком, пихаясь и плюясь семечками, шли в народ, интуитивно подыскивая имя этому герметическому дракону, то модернисты – и Рихард Штраус в первую очередь – с ходу растопырили пальцы и дали папу: поставили перед собой классическую задачу так называемого «оживления Азота», являющуюся чем-то вроде алхимического аналога теоремы Ферма (а, ведь, наш Горький свет Максимушка предупреждал прогрессивную международную общественность, сигналил!).

Вспомним сюда, появившихся буквально из ниоткуда, легион усатых матохарь, саломей и электр с трусами и без – пошлых танцовщиц начала века, яко бы «вечную женственность», выложенную в качестве товара на прилавок «современного», – пафосные «бороды» реально женственных геополитиков и староверов типа Сережки Есенина, – и станет очевидным глобальный астигматизм эпохи: косоглазие, поразившее, в первую очередь, крылатых демонов богемы, выставивших свои худосочные интеллигентские попы перед картиной Шишкина «Три богатыря».

Если «доазотных» и «послеазотных» композиторов собрать вместе и поделить на две могучие кучки постромантиков и модернистов, то, протестировав их на отношение к алхимическому креативу «современного», символически обозначаемого планетами Сатурн и Венера (мы поступаем так, как это делали они!), получим тогда следующий компот: Римский-Корсаков, Делиус и Штраусс окажутся по одну сторону параши, а Скрябин, Елгар и Вагнер – по другую. Так, по три – хватит пока, остальные сами подойдут. И мы не будем, конечно же, распространяться на предмет авторитета автора «Китежа» и «Садко» во вполне определенных, геополитических кругах Европы, – намекнем лишь на то, что во время зверских пыток фашистами героических партизан-музыкантов, те, скрипя зубами, почему-то всегда проговаривали только это имя (ну не пидорасы?!).

Таким образом, сложились как бы две модернистские партии: Партия Геополитических Христиан (Партия Сатурна) и Партия Агрессивных Фёлькишей (Партия Венеры), известные больше как партия социал-большевиков и партия национал-социалистов.

Надо ли говорить, какую чушь, прямо-таки в духе Оскара Уайльда, нес Стравинский, заявляя, что музыка, дескать, говорит лишь сама о себе. Общество восприняло этот дешевый спич за стаканом шотландского виски весьма конкретно – в духе нежелания отвечать за базар, а Оскарушка даже загремел на нары. Однако, чисто по взрослому, прессануть этих художников-геополитиков оно так и не решилось. Общество так и не смогло залапать своими жирными руками их тонкие, подобные свадебному мотыльку, натуры, выковыривающие яйца очаровательного глиста прекрасного в суровом говне жизни, этого вечно юного глиста-опарыша, постоянно ускользающего сквозь тонкую пелену бытия…

Поскольку само тогда пропиталось геополитикой и староверием по самое некуда. Действительно, какой настоящий художник может спокойно и бесстрастно щёлкать еблом, в то время как носители подлинного архетипа вологодским узором аутентично серят ему в белый рояль?

Дикий шабаш веселящейся урлы. Заря новой эпохи. Однако corruptio unius est generatio alterius, и модернисты решили начинить патроны собственных эзотерических конструкций этой брутальной энергией, направив орудия эпистемы на всех, кто по той или иной причине не соответствовал ни парадигме Крови, ни парадигме Почвы. Точно подсчитав тротиловый эквивалент готовящегося залпа «Авроры», Рихард Штраусс, что есть силы, нажал тогда на педали органа, и Заратустра начал спускаться с горних высот в мир дольний. И все тупо закружились в вальсе, который испокон веков считался танцем богов.

_________________
Продолжение ⇒ ЗДЕСЬ
Окончание   ⇒ ЗДЕСЬ



Комменты здесь
_________________
Группа ДК
СОДЕРЖАНИЕ - послушать и скачать
ЭКЗОТИКА-1991 - публицистика 90-х
Канал НОСТАЛЬГИЯ - посмотреть целиком
Группа ДК на www.youtube.com
Радио МАЯК - "Первый Отряд" - "Русский Рок"
НОВОЕ ИСКУССТВО (магазин) - приобрести: альбомы ДК
ДОМ КУЛЬТУРЫ (магазин) - приобрести: журнал АТАКА, etc
ЗЕРКАЛО-1: http://lj.rossia.org/users/zharikov/
ЗЕРКАЛО-2: http://zharikov.dreamwidth.org/

Сергей Жариков
Рихард ШТРАУСС: «НЕ ЗАБУДУ МАТЬ РОДНУЮ» (продолжение)
(Разложение одних есть порождение других)



4. AR КРОВЬ И ПОЧВА

Именно массы были объявлены основным ресурсом ХХ века. Но таковыми могли быть либо дети Венеры, либо дети Сатурна. А что вы хотите? Без ведьм, колдунов и еблом в салат (эзотерика) сейчас никуда: планеты, гороскоп, гадание на кофейной гуще, рубашка и штаны наизнанку. Свою «Альпийскую симфонию» Рихард Штраусс сначала назвал «Антихристом», но хитрый и осторожный Малер, уговорил таки композитора не пугать геополитиков.

Малер оказался прав. Открывавшаяся новая духовность отнюдь не была тривиальным низложением старой, да и само по себе отрицание Христа уже звучало как-то закомплексованно, по-христиански, что никак не могло удовлетворить модернистских амбиций уже сформировавшихся таргет-групп. Да, фашизм Скрябина был куда ортодоксальнее фашизма Респиги, но русский умер слишком рано. И Делиус был более оголтелым ницшеанцем, чем все его континентальные коллеги, но он слишком часто засматривался в морские дали, отчего его музыка казалась чересчур расслабленной.

Вы помните начало «Заратустры»? По сей день эта вещь – никем ещё не превзойдённый эталон эффективного использования органа в симфоническом произведении. И Рихард Штраусс попадает в топ.

Комменты здесь

Находясь в начале своего творческого пути строго в рамках эстетической парадигмы Ференца Листа, он обращается к известным историческим и литературным персонажам, созвучным, скорее, тогдашней моде на перверсии, чем чему-либо иному. Тем не менее, литературы там уже не было никакой. Симфонические поэмы Р. Штраусса своей подвижностью и бешеной экспрессией не столько утверждали героизм своих литературных прототипов, сколько повествовали об их душах, выскочивших из тюрем материи (шакти).

Всё, поезд ушёл, и волновавшие романтиков «контрасты света и тени» сменяются трансгрессивным драйвом непреодолимого желания уйти «за пределы». Вот что было тогда синонимом «современного»: не свет, но источник света; а Дон Жуаном теперь зовут Гипериона, отца Солнца. То, что в классическую эпоху казалось демонстрацией недюжинных возможностей отдельно взятой мужской пиписьки, становится теперь настоящей мистерией, – и хихикающие было дамы молча и сосредоточенно начинают каблуками давить бессмысленных болонок, попутно рисуя помадой свастики на зеркалах своих роскошных трюмо.

Сказать по справедливости, веет от музыки тех лет иногда амброзией, безумно слащавой и непомерно истеричной. И от жопника «Тиля Уленшпигеля» (музыкальное эссе на тему борца с патриархальным бытом) в особенности, – не столько налево и направо пизды раздающего, сколько их отовсюду получающего, за что от петрушки-стравинского Рихард получил однажды погремуху «Жалкое Ничтожество» (ЖН).

Однако уже в «Заратустре» звенящие напёрстки сравнивавшего себя с Совой курчавого Пуделя вдруг уступают место торжественной манифестации Абсолюта в своей триумфальной мощи, не говоря уже о «Смерти и Трансфигурации (Преображении)», где главным героем становится сам Меркурий – великий образ в своём становлении. Штраусс здесь разворачивает магический сюжет, традиционно считавшийся инициатическим: в огне окрыленного Сатурна, отдавая Сердцу собственную плоть и буквально захлебываясь от страдания, он получает благородный Образ – и, в результате пожирания Львом себе подобного (т.н. «преображение черного солнца»), достигается великое могущество и Единство (Трёх).

Это уже был откровенный вызов патриархальному укладу, ибо не покорность общественному мнению и не ожидание высочайшей милостыни за «хороший поступок», а энтузиазм прямого действия, – активизируемый Принадлежностью, как важнейшим аспектом матриархальности, – сгущал алхимическую ртуть на пути трансмутации Нового человека из человека Ветхого – доведенная до предела постромантическая idée fixe.

Симфонические поэмы Штраусса это звуковые образы Матки, где прямо на наших глазах происходят креативные процессы, важнейшие с точки зрения самосознания клиента. «Современному» человеку мало быть тем, кем он есть «здесь и сейчас», и он смотрит на собственную жизнь, как опыт преодоления себя, трансгрессию, пошагово разворачивающуюся в сюжете мистерии восхождения (при условии, что его внутренняя Шакти из меркуриальной природы Избранных, иначе синфонии слушать ващще нехуй, не для таких мудаков конпозиторы музыку пишут как ты блять). Вот откуда «Кровь и Почва» – и вот почему все диктаторы мира, увидев себя в зеркале этой музыки, отвергали ее Автора, желая попасть в Зазеркалье уже без Его соучастия. Гопники, хуле. Как, впрочем, и твоя пьяная баба блять.

Фюрер всё прекрасно понимал, но сохранял гробовое молчание. Может, он и не понимал ничего, но есть на то Свита у Короля: розенберги-геббельсы, арийцы-неарийцы, зикхайль и хандехох, – он всё знал, короче, но был не в курсе. Любой чиновник тяготеет к феодализму – об этом ярко написал Петр Кропоткин, но не для немца же, на волне политического модернизма в обнимку с коммунистом поджигающего Рейхстаг, а значит любую показуху ставящего выше сути вещей. Потёмкинские деревни, ага, но кто ж тогда выполнял роль «потемкина» в той, дружественной Германии? С какого момента братская война между двумя дружественными социалистическими государствами вдруг оказалась «вероломной»?

Красный до мозга костей фюрер, разумеется, выбрал глэм, т.е. Вагнера, – театр сказочных теней, декорации вожделённых горизонталей, возведённые на виртуальной сцене «Жизненного Пространства Великой Германии от Сих до Сих» (и каких сих, ё!), он предпочёл имманентной вертикальности Смерти. Как и все диктаторы, он считал, что все, абсолютно ВСЕ вопросы можно решить кадровыми назначениями, а ему самому – уж тем более не требуется больше никакой внутренней работы. А что, – кричи себе зиг, в ответ тебе хайль и «мой фюрер». Уважуха, ёпт. Как пошлый суфлер, он все стал понимать буквально: даже смерть своего материального тела поставил в прямую зависимость от процветания количественно понимаемой «нации», к которой, – не факт, что сам имел непосредственное отношение.

Рихард Штраусс так и не стал «любимцем фюрера», а на великолепную Дрезденскую Рейхскапеллу с её сухим звучанием струнных и подчеркнуто серьезной артикуляцией – оркестр, которому Штраусс доверял практически все свои важнейшие премьеры – по сей день критики наезжают за недостаточный «sweet» тона. Что поделаешь, хочется им теперь сладенького – этим профессиональным антифашистам и фальсификаторам репутаций. И только слепой не заметит связи между истеблишментом и чубатым хоесосом, пиздоболом на арийские темы, подарившим победу в той войне Соединенным Штатам – новый мировой гегемон, Саломея, станцевавшая на европейских костях и отхватившая «тень» (Die Frau ohne Schatten).

Это ж надо только догадаться – поручить чиновнику назначение «арийца», «пролетария», «врага народа» или «еврея» (ненужное зачеркнуть) с последующей выдачей ксив, подтверждающих или отрицающих «благородство», опираясь на «генеалогическую» линию, которая, странным образом, всегда совпадала с генеральной линией партии. Ничего не поделаешь, штаны наизнанку или «Операция Гороскоп»: матриархат весьма решительно настаивает на константах Принадлежности. Однако в пределе собственной манифестации, увы, нам всё же придется кастрировать «рабочего» – перманентного бой-френда «колхозницы», чтобы при наложении их габариты полностью совпали в последующем триумфальном соитии равенства и братства: тогда партнёров всегда можно будет поменять местами.

Отдельных слов заслуживают две ранних оперы Штраусса – «Саломея» и «Электра». Два в чём-то схожих сюжета, два женских архетипа подчиняются здесь одному и тому же закону расы и крови как космической константы – страстной и жестокой, темной и декларативно материальной в своей первопричине. Полнота «женского дискурса» здесь раскрывается посредством внедрения в сюжет экстремального аттрактора и последующей демонстрации его меркуриальной мощи. Да, эти вещи мы рассматриваем в паре, именно пара – Саломея-Электра – может быть весьма изящно интерпретируема в качестве звуковой метафоры содержания древней алхимической гравюры, где огромный змей пытается проглотить Солнце.

Эти две потрясающие оперы есть алхимическая ртуть во всей полноте, всей своей красе, летучая и непостоянная, двойственная, но – постоянная в качестве вожатого Великого Делания в обустройстве Дома. Именно в паре они выражают то, что алхимики называют мультипликацией, когда два противоположных естества уже достигли совершенства и начинается их количественный прирост. Но в этом же заключено и зерно великой трагедии, поскольку non inficit alta. Это и есть примерно то, о чем предупреждал Максим Горький, он же Пешков, геополитик и старовер, турист и ловелас, страстный обожатель партийных мальчиков и итальянских макарон, заправленных душистым оливковым маслом, произведенном на том самом солнечном полуострове, что изображен на географической карте в виде женского сапога.


5. ENO ЕСТЬ ТАКАЯ ПАРТИЯ

Как бы ни пытались попопатриоты замолчать сей факт, но именно Амбициозная Территория (АТ) стала самой современной страной мира в ХХ веке. Ну, именно в том смысле, о чём весь наш евпочя, конечно, – с имхой и пидорасами, со староверами и геополитиками. Только по количеству трупов (то есть граждан, которые были умерщвлены другими гражданами, причем, без видимой на то причины, а по одному лишь приказу каких-то там называвших себя «властью» людоедов) ШСМР (Широка Страна Моя Родная) – игрок №1 на поле модерна, безусловно.

Действительно, коммунистические мифы об особом авторитете Советского Союза, как это обстоит дело и в любой пропаганде, соответствуют действительности ровно лишь наполовину. Два человека принесли Территории наибольшую славу – Гагарин и Чикатило – две экстремальные точки: верхняя и нижняя, задавшие формат русской идеи в советском её преломлении. Более того, Чикатило, как бы сливаясь с властью в едином порыве, добился по существу персонификации её – он, как и она, без зазрения на то какой бы то ни было «совести», насиловал и убивал граждан от первого лица, т.е. соблюдая все пункты Закона об Авторском Праве. Действительно, убивать граждан, изводить собственное население, – этим занималась советско-российская власть всегда, и за всё время своего позорного существования исключений не зафиксировано. Вот почему серийный убийца так долго гулял на свободе: поймать Чикатило – буквально означало совершить акт государственной измены.

Гагарин и Чикатило – это, по сути, две евразийские реинкарнации Электры и Саломеи. Это синие контуры профилей Ленина и Сталина на впалой, чахоточной груди российского урки. На их примере (персональные сюжеты) мы отчётливо видим, как легко здесь женские души переселяются в мужские и наоборот, когда «гендерная сшибка», тотализуясь, наполняет своей амбивалентностью весь так называемый «русский мiр», а герои этого мира, безумные и кровавые, жёстко, но весьма красноречиво импровизируют на всё ту же тему бердяевского «вечно женственного».

Ни для кого уже не секрет, что возглавляемая Лениным партия большевиков была, как теперь выражаются, «разработкой» тайной канцелярии и её проектом, а значит, никаких останков царской семьи никогда не найдут по той простой причине, что ее никто и никогда не расстреливал. Да что нам, собственно, какой-то там «русский» царь? Нам бы его проблемы. Однако царские чекисты всех конкурентов Доброго Дедушки Ленина («Вова-Щурый-Глаз», он же «Владимир Ильич») мочканули еще до революций. Руками черносотенцев и сионистов – конечно, ну, не идиоты же они, в конце-то концов. Вопрос: кто такие «черносотенцы» и кто такие «сионисты»?

Это те же самые, одинаково вышедшие из спецслужб, «патриоты» и «демократы» начала века. Как и сегодня, они также представляли реальную, то есть исполнительную власть, и также были голосом «молчаливого» чиновничества, только играли на поле политики публичной. Их общим врагом был либерально настроенный и ориентированный на Европу буржуа в стиле модного тогда New Age (сам термин появился немного позже) – гремучая смесь из розенкрейцеровских идей и вудуистского колдовства, заправленная лёгким соусом «либертианского» протестантизма, – смотри литературу так называемого «серебряного века» и работы Макса Вебера. Однако выросло – что выросло: Российской Империи пришлось сменить крышу.

Геополитический интерес Соединенных Штатов как раз и состоял в сохранении единства Территории, которое было невозможно без сохранения её Амбициозности (он же «великодержавный шовинизм»), поскольку новая европейская модернистская эпистема не оставляла никаких шансов Новому Свету в его конкуренции со Старым. И, что называется, без бля: стоило против последнего публично выступить Лукичу, как тут же он был отравлен. Но эта конкуренция была завязана на чужую нефть: люди были взрослые, а потому быстро договорились о выгодной сделке, результатом которой (так называемая «Великая Октябрьская Революция» (ВОР) 1917 года) стала конвенция, заключавшаяся в сохранении чиновничьей игрушки-кормушки (т.н. «империя») в обмен на отстранение Нобелей от кавказской нефти.

Вот и нашлись быстренько: «есть такая партия» (на удивление всех современников), а за партией – по англо-американскому советнику на каждую партийную ячейку, – о чем тоже не принято говорить сегодня в «приличном обществе». А потом, уже за ненадобностью, пиздец подкрался незаметно, но в полный рост: креатуру царских генералов – любителя хлебных чернильниц, пролетарского вождя и гриба – слили, передав его в бессрочное пользование советским пионерам и поселив навечно в Шоколадный Мавзолей, – «Операция ТРЕСТ».

Конечно, лучшим вариантом для Америки было бы полное растворение Европы в евразийском концлагере – не потому ли они так рьяно подталкивали Сталина к союзу с товарищем Гитлером, который (о чем мало кто помнит) начинал свою карьеру, проходя службу в «Девятке», то есть в Службе Охраны вождя немецких коммунистов Карла Либкнехта?

Еще более любопытным представляется (многим, правда, известный) факт, что автором «Моей Борьбы» был вовсе не фюрер, а этнический турок Дитрих Эккарт, взявший себе немецкозвучащий псевдоним с намеком на Каабу – священное у всех мусульман вместилище Черного Камня, почитаемого также одной из современных сект, инициировавшей опыты по клонированию человека. Дело в том, что товарищ Эккарт находился в составе близкого окружения Кемаля Ататюрка – личного друга, кого бы вы думали? – Вот никогда не догадаетесь! Нашего доброго махатмы и будущего владельца Шоколадной Берлоги™, по приказу которого (вождя, а не мавзолея) в свое время товарищ Фрунзе подарил Ататюрку целый вагон золота.

Говоря о староверах и геополитиках, мы не желаем кого-то оскорбить. Напротив, геополитики и староверы всегда были и, наверное, навсегда останутся становым хребтом любой власти, не говоря уже об её особых вертикалях. И это неудивительно: старовер – лучший чиновник, исполнительный и принципиальный. Но когда захотите понять, почему та или иная страна с громадными, казалось бы, ресурсами остановилась в собственном развитии, сразу же заметите именно эту публику на самой вершине власти. А в быту она (эта публика) вообще представляет собой государство в чистом виде (смотри нашу третью главу), то есть автономную информационную сеть, «государство в государстве», что давно уже заметили без исключения все спецслужбы мира. И вы, сторонник Света и Свободы, с удивлением обнаружите здесь постоянно свингующий и добровольный тоталитаризм: геополитик не обслуживает никаких коммуникаций, он сам является их элементом.

На первый взгляд, слова «геополитик» и «старовер» ни что иное, как синонимы слова «стукач» и совсем не обязательно подразумевают ментовско-гэбешного: приватность, как сегмент информационного поля, предлагает широкие возможности для шантажа, – да, но сама по себе амбивалентность «геополитического дискурса» открывает куда больше возможностей, поскольку представляет собой эффективнейший тип коммуникации, функционирующий на базе особых суггестивных модусов – состоящие из того, или иного набора мемов, информационные «пулы».

Медиумы, ёпта: откройте любой «мужской» журнал – и вы сразу же поймете, откуда пошла у чиновничьей верхушки всего мира эта особая, лобковая мода на усы «щеточкой».

«Не целью кормится козел, но желанием», – говорят про геополитиков профессиональные козловоды, они же кумы и «кураторы» от спецслужб. Однако оказывается, наиболее дешевым и, одновременно, наиболее эффективным козлом является не профессиональный старовер, но старовер «идейный», любитель, постоянное желание прогнуться которого входит в ценностную парадигму его «идеи». Таким был, кстати, русский Царь-Борис: во всё отверстия, по утру, ебал он девку-красную (рассеюшку), а по ночам батюшке нашему снились трупики-залупики, они же мальчики-небесныя, – чур-чур! – смотри одноименную оперу Мусоргского в первой редакции.

А это значит, мы опять вернулись к нашей главной теме, а через неё к героине одной из опер нашего Автора – Электре, введённой, так сказать, в политический бэкграунд в качестве общегосударственного комплекса, который выражается в едва скрываемом желании власти кастрировать собственных граждан. И, чтобы подобного не случилось с нашим любимым читателем, попросим-ка редактора поместить для него где-нибудь рядышком изображение какой-нибудь голой девки. А мы, тем временем, перейдем к нашей следующей главе.


6. VATU ПОДРЫВНАЯ МУЗЫКА

...А значит, и нечего удивляться тому, что сразу же после войны именно американские оркестры так рьяно стали пропагандировать в качестве культурного наследия стилеобразующие артефакты – причины своего триумфа. «Так сказал Заратустра», записанная Фрицем Райнером на супер-пупер для того времени трёхканальник практически живьём (RCA), по сей день возглавляет все мировые топ-листы, несмотря на мощные караяновские студийные экзерсисы на ту же тему, которые он продолжал до самой смерти, начиная с конца 50-х.

Вряд ли будет превзойдена в наши, склонные к депрессии, времена и запись «Преображения», сделанная в 1957 году Джорджем Сэллом прямо Масонском Храме (SONY) Кливленда, где в несколько синтетически звучащей трансферсии сама идея триумфа («камень не может затвердеть, не будучи прежде растворённым»), изложенная языком музыки, представлена на уровне идеального выставочного образца. Интересно, что так не нашлось этим записям соперников – ни в необарочные 60-70-е, ни в откровенно хард-кор-пост-модернистские 80-90-е. Все это – чуть ли не самые первые стереозаписи в мире, что, кажется, далеко не случайно.

Стихия модерна – стихия огненной воды, – так бы определили этот стиль наши старшие товарищи. И самая современная запись, поэтому, вряд ли способна передать ту особую атмосферу «неправильности» в соединении со снайперской точностью в передачи деталей, что вызывает ни с чем не сравнимое ощущение присутствия в какой-то сонорно иной, захватывающей, экзотической среде, способ в погружение в которую, спустя каких-то пятьдесят лет, назовут «вонючим фанком», – уголькам виднее. Конечно же, это была революция, и как любая революция, – сначала она происходит в мозгах, потом в технике и только лишь потом, в качестве коды в структуре собственного креатива, репрезентирует себя, как «политическая» революция масс.

Наверное, поэтому революция в звукозаписи (появление стерео в начале 50-х) потребовала революционной музыки, – но что может быть лучше подрывной музыки Рихарда Штраусса?

Так решили американские продюсеры, однако на пятки им сразу же наступила «Жизнь Героя», записанная Караяном в 1959 году (DG) чуть ли не на следующий день после того, как бывший «фашистский прихвостень» получил доступ к родному оркестру Берлинской филармонии. Тогда поле взаимной симпатии между музыкантами и дирижером достигло такого напряжения, что к данной сессии подключай хоть электростанцию – настолько точно и мощно труЪ-модернистский и, отшлифованный до блеска Штрауссом, метаязык контркультурной интеллигенции послевоенной Европы иллюстрировал приписываемую Гитлеру знаменитую сентенцию: «Я начинаю с молодежи. С ними я создам новый мир».

А как вы хотите: король умер? Да здравствует король! Хотите узнать, что такое настоящий фашизм? – Так запретите его!

Вполне возможно, после Второй Мировой войны Штраусс и был бы забыт, если не жертвы-холокоста и их неумная пропаганда фашистского дискурса, вроде как ещё недавно ушедшего в прошлое, путём прямого его запрета. Какая-то там имелась «любовь», и вы мне не говорите: так сильно ненавидеть могут только очень любящие друг друга существа. Похоже, «победители дракона», не мудрствуя лукаво, слишком быстро надели шкуру побеждённого, и доказательством тому – настоящий послевоенный ренессанс европейского модерна конца XIX-начала XX веков, в то время как США уже дрыгались под бибоп, – уголькам виднее.

Тем не менее, Фашистские Прихвостни™ 50-х (находясь по личной протекции Геббельса на должности Президента Reichsmusikkammer, в 1936 г. Штраусс пишет гимн к Белинской Олимпиаде) удивительным образом напоминают героев т.н. «советского рока» 80-х, когда полузапрещенность, – то есть не совсем чистая репутация, подкрепленная разного рода легендами, – стала источником небывалой энергии – как самих музыкантов, так и всей их звукозаписывающей обслуги, которая материализовалась в продукт высочайшего качества (про совецкий рок будем считать это злой шуткой).

Здесь и классические записи Жолтого Жоры (Джордж Шолти (DECCA)) с Биргит Нильсон – в роли Саломеи – нордическая женщина, терзающая диффузоры динамиков своим феноменальным и не сравнимым ни с чем художественным криком. Родом из Норвегии, она многим, уверен, напомнит «маму европейского панка», известную в узком кругу гэдээровскую проститутку из Большого Голубого, Нину Хаген – голосом, а не манерами, есссно.

Это и Майкл Шонвандт (CHANDOS), увидевший в том же сюжете о Саломее (Инга Нильсен, датчанка) биографию набоковской нимфетки, как предысторию к заключительному танцу Шакти самого коллекционера бабочек, весьма эротично передающего внутренний ужас этих беспесды-настоящих, судорожных конвульсий тёмной, закомплексованной староверской души труЪ-геополитика. И наш тезаурус, конечно же, будет неполным без легендарной Инги Борк (Ингеборг Ленц, Германия). В паре с Димитрисом Митрополусом (ORFEO) они слепили образ Электры такой силы, что у слушателя забегают по спине мурашки: «Все женщины делают это», – сказал бы Моцарт, если бы дожил до наших дней...

Есть дирижеры, к которым музыка Большого Рихарда (в отличие от Вагнера, который отнюдь не выделялся ростом) присыхает просто наглухо, как муха к липкой ленте под бабушкиным абажуром, и, как бы ни ворошили они его партитуры, как бы ни пытались сделать из Автора жертву-холокоста, результат – независимо от всего! – получался прямо противоположным и расово чистым, как глаза ребёнка. И неудивительно, потому что Штраусс сам был выдающимся дирижёром и умел реально, по взрослому греметь оркестром и ловко ловить бюстгальтеры ошалевших девок с первых рядов партера. Помимо упомянутого уже Караяна на DG и EMI, это в первую очередь касается Рудольфа Кемпе (EMI), чьи аналоговые записи отличаются также особенным «дрезденским» звуком. Напомним, что Дрезденская рейхскапелла – настоящее штрауссовское детище, для которого, собственно, и писались эти великолепные симфонические полотна.

Возвращаясь в 50-е, отметим также триумфальные, с чётким самоощущением cool, записи Четырёх Последних Песен, сделанные неполиткоректной Элизабет Шварцкопф, признавшейся в конце жизни, что никогда не изменяла идеалам любимого Фюрера (оба варианта на EMI). Для сравнения – те же Песни с Гундулой Яновиц (мы снова вернулись в 70-е), но исполненные уже в иной, «хипповской» манере (DG) медитирующего унисекса. И, наконец, опера «Женщина Без Тени» с Юлией Варади, женой выдающегося немецкого баритона Дитриха Фишера-Дискау в роли Императрицы, (в роли Императрицы – Юлия, а не Дитрих, не перепутайте!) – опера, напичканная ссылками (дирижер – Жолтый (DECCA)) то ли на Моцарта («Волшебная Флейта»), то ли на Максима Горького (роман «Мать»).

Как бы то ни было, материала для дальнейшего анализа женского гендера в музыке «постромантического» модерна ниибацца много – у привокзальной проститутки лобковых вшей не меньше, – и печальных мандавошек, поэтому, можно не волноваться, реально хватит на всех.

Чем объяснить невероятную популярность нашего «Кавалера Роз» среди музыкантов? Но не публики: в некоторых странах вообще обходятся без его имени, а в других, напротив, залы нередко ломятся от праздной толпы завсегдатаев филармонических буфетов, отражая, таким образом, лишь ангажированность гастрономией и алчность организаторов, но не интересы соответствующей таргет-групп. Может, нами движет повсеместный страх перед фашизмом? А, может, наоборот, страх перед антифашизмом? Но, ведь, – в том и другом случае – это страх перед идеологией, а не Прямым Действием, которое, как правило, избегает ненужной «метафизики» и направлено, как известно, на рожу, а не паспорт.

Ответы на эти вопросы со всей отчетливостью дал постмодерн, бессмысленный и беспощадный, по полной его сегодняшней особо циничной программе «циничного отношения к женщине» и во весь рост: ни одна идеология (текст №1) не может быть вытеснена другой идеологией (текст №2), поскольку сам факт вытеснения есть один из видов т.н. гипертекста, т.е. совокупности «постмодернистских» ссылок на первичный текст, – и ссылка, таким образом, становится виртуальным элементом старого текста и просто входит в него, как его составная часть. Вот так. Аутентичные идеи не влияют друг на друга, они – сосуществуют. И живут, ебицкая сила, неиллюзорно долго.

Больше того, их возраст отнюдь не зависит от собственной воли. И уж тем более, от происков ЦРУ. Хотя и говорят, что идея принадлежит тому, кто её понимает, понимание тоже представляет собой процесс следования по цепочке ситуаций, а уровни понимания – всего лишь его результат. Будучи производными от соответствующих ситуаций, «идеи» живут, по существу, за счет них, и «вечные темы», поэтому, лишь метафоры неискоренимых ситуаций. И, чтобы как-то отделить тему от её интерпретаций, постмодернизм ввел понятие «аутентичного», ссылочного-на-самоё-себя. Другими словами, аутентичное – это то, что соответствует самому себе непосредственно, вещь-в-себе.

Понятно, что аутентичность в принципе неискоренима в силу непосредственности, «наивности» каких-то сегментов бытия. То есть аутентичное существует вещно. Однако, меняя ситуации с помощью наших же стратегий, мы не просто пускаемся в путешествия по постоянно меняющимся мирам, но и меняемся сами. Нильс Бор этот феномен назвал «Принципом Дополнительности»: «Хотите фашизма? Так запретите его!» – любил говорить Фрэд Фаррелл, духовный вождь американского ККК.

Блядство небезвозвратно, но его последствия необратимы. При «смене времён» легко подпасть под влияние глэма – он же симулякр «нового», фейк, – и тогда, чтобы восстановить идентичность, необходим ещё больший глэм вокруг: заделываясь фриками, мы на деле спасаем себя – не борясь с реальностью, но, подражая ей, и, в конце концов, становимся ею, восстанавливая необходимую privacy-дистанцию.

Мимесис forever, и разъезжающий по просторам Эрефии корейский вождь товарищ Ким Чен Ыр оборачивается тем самым движущимся зеркалом, при помощи которого мы, наконец, видим, на каком свете находимся…

_________________
Начало ⇒ ЗДЕСЬ
Окончание   ⇒ ЗДЕСЬ


Комменты здесь
_________________
Группа ДК
СОДЕРЖАНИЕ - послушать и скачать
ЭКЗОТИКА-1991 - публицистика 90-х
Канал НОСТАЛЬГИЯ - посмотреть целиком
Группа ДК на www.youtube.com
Радио МАЯК - "Первый Отряд" - "Русский Рок"
НОВОЕ ИСКУССТВО (магазин) - приобрести: альбомы ДК
ДОМ КУЛЬТУРЫ (магазин) - приобрести: журнал АТАКА, etc
ЗЕРКАЛО-1: http://lj.rossia.org/users/zharikov/
ЗЕРКАЛО-2: http://zharikov.dreamwidth.org/

Сергей Жариков
Рихард ШТРАУСС: «НЕ ЗАБУДУ МАТЬ РОДНУЮ» (окончание)
(Разложение одних есть порождение других)



7. RIN ИЗ ИСКРЫ ВОЗГОРИТСЯ ПЛАМЯ

Упс! Аккурат в то самое время, как вы только что закончили расшифровку букв в заглавии главы, пришла анонимная эсэмэска на предмет этих самых «фриков», «бонов» и «фейков», типа не знаешь русского языка – «а сало русское едят». Кстати, мало кто помнит, что сей мощный афоризм принадлежит хлебосольной семье Михалковых – гимнописателей, кинопродюсеров и профессиональных пиздильщиков национал-большевистских гнид. Поэтому, прежде чем продолжить оголтелую клевету на советский строй, сразу отвечу тем олдовым сигнальщикам и доброжелателям, кто уже начал писать донос на Автора (или типа вас, мальчишки и девчонки, только собирающимся это сделать).

Итак. Поскольку наша система под видом борьбы с доносами без доносов существовать не может (донос, как ни крути, это всегда интерес типа что-то донес, а что-то оставил себе, а значит, отсутствие интересов в социуме может привести типа к апатии и непотребству), у нас к вам, мальчишки и девчонки, никаких претензий нет. Пишите себе тихо и спокойно, сердито, богато и зело обличающе автора-мудака. Спешим только предупредить, что важно не качество информации, а само ее наличие – подобно тому, как мексиканский сериал заменяет многим реальную жизнь, что есть, конечно же, галимый суходрочь и дезактивация прямого действия: виртуальные трупы, всё же, лучше настоящих, кто бы спорил.

Комменты здесь

С другой стороны, если бы нашелся продвинутый геополитик, вовремя позаботившийся о письке или попке старовера-любителя Чикатило, не было бы и этих трупов – о чем догадались лишь при Свинье (смотри «Мегаполис», «Спид-инфо» и прочую миллионных тиражей галиматью). Контркультура, таким образом, не есть буквально антикультура, и это мы вынуждены еще раз повторить, как и указать на не совсем точный перевод термина «субкультура» – отдельный недостаток, который кто-то кое-где у нас порой.

Субкультуры – это, всего лишь, населенные особого типа информацией, замкнутые на себе мiры, находясь внутри которых, люди пытаются избежать экзистенциальной имплозии, создавая вокруг себя особого типа сакральность, которую обобщённо обозначили термином «эстезис». Большая культура, таким образом, всегда расслаивается на субкультуры – либо по причине химеричности первой («советская культура»), либо, наоборот, в связи с ее переполненностью группами кодов, сканирование которых не поддается, либо поддается с трудом («землячества» и прочее этно).

Однако чаще всего т.н. «большая культура» представляет собой франшизу одной из субкультур, на тот или иной момент ставшей мажоритарной – т.н. культурный мейнстрим. Таким образом, онтологически, Культура (с большой буквы) есть лишь язык, описывающий образ, полученный от синергии составляющих её субкультур. А движение по директории «образ – прообраз – суть», можно сравнить с классической задачей по распознаванию прообраза.

Постмодерн предложил свой вариант этой задачи в контексте постулата о перманентной неоригинальности любого творчества, когда повторная компиляция из «неоригинального», эпигонство по отношению к «эпигонскому» проявляется в виде т.н. «трэша» – концепт неоригинального, использованного, «выброшенного на помойку» (отсюда и сам термин), публичная репрезентация которого приводит к демонстрации особого типа «аутентичного», как способа обретения вожделённой среды обитания в награду за цинизм естественности. Ведь не радение за одну футбольную команду, а типы адекватностей в их онтологической соизмеримости создают то особое настроение группы, которое и воспринимается ею как «священное». И что, как не музыка (хотя и не всегда), может поддержать нужный градус этого настроения.

В понимании же контркультуры как антикультуры есть что-то от советских времен, когда «другое» всегда было синонимом «чужого», поскольку постоянно находилось в знаковой оппозиции к Переменной Идеологической Химеры (ПИХ), и эффективной вакциной от вируса «отлучение-от-доступа-n+1» к жизнеутверждающему карго (содержимое Корыта), кто помнит, был тогда знаменитый спич: «Ваше отношение к линии партии? – Колебался вместе с партией!». Поэтому контркультура – в современном понимании – это лишь набор точек, где «искрят» параллели субкультур.

Действительно, со стороны этот фейерверк смотрится весьма «катастрофично»: именно в логике катастроф параллельные линии пересекаются, а значит, гипотетически, сосуществование субкультур в целом можно рассматривать, как контркультуру по отношению к самой себе, перманентную войну всех со всеми. Это ключ к разгадке постоянных неудач в создании «объединяющих», синкретичных контркультурных проектов: невозможно собрать людей, главной целью которых является желание разъединиться. Это действительно вариации на тему «у попа была собака», когда неустойчивые, «проходные» стратегии и ситуации кажутся значительно интересней конечных и более устойчивых мiров, которые как раз в силу своей устойчивости воспринимаются банальными déjà vu.

Тому, кто это понял, мало дела до тех, кому, допустим, очень хочется, чтобы где-то как-то «заискрило» в реале и в выгодном для них месте (по типу исламского «джихада» против того или иного «шайтана»), что – в измененном масштабе и конкретном применении к Амбициозной Территории – легко вписывается в парадигму доморощенного византизма постсоветской номенклатуры, а при следующей наводке на резкость – и византизм и джихад – становятся частью американской геополитической стратегии, направленной на обеспечение видимости «единства» АТ. Да и зачем делать такие роскошные подарки системе, превращая себя в ее коррелят?

Зачеркивание текста приводит лишь к смене контекста, а систему к ее расширению, о чём равно догадываются – как ребёнок, уничтоживший банку варенья, так и блядища (блядище, блядюга), растопырившаяся перед фотокамерой за мелкий прайс. Свиноподобные действия лоховатых бонов чудесно напоминают раздающего направо-налево пиздюли террориста (системного коррелятора), и мгновенно трактуются системой, как унылое говно (цинизм). Можно ли с помощью Ничто уничтожить Ничто?

Ничто навязывает вам конфликт отнюдь не для получения «информации». Прекрасно понимая, что на текст влияет сам процесс чтения, система присваивает вам новое имя и пытается прописать в откровенно химерическую среду обитания, где вы просто не будете соответствовать сами себе. Далее, разряжая пространство, она предложит особый, амбивалентный тип «комфорта», где у вас будут идеальные условия для самоуничтожения или кастрации (в «фаллическом» смысле) и вы станете её «объектом», или вас не будет вообще. Субъект – синоним «современного».

Вот почему власти так страшно боятся публичной правды о наследии политического модерна – будь то фашизм, коммунизм или розовый, «коммуникабельный» национализм: в мохнатой до абсурда личности того или иного диктатора (чубатого в особенности) власть видит контуры иной, но до боли родной Матки, к которой – по закону подобия – она питает тайную, запретную, но в высшей степени вожделённую любовь.

Вот почему вокруг нас так много черных дыр. Вот почему система сама провоцирует конфликты и пытается втянуть в них как можно больше участников. Вот почему субкультуры – это те ниши, где люди пытаются спрятаться от постоянно навязываемой извне ненависти. Вот почему контркультура – это, в первую очередь, малонадёжная, но весьма эффективная система громоотводов, то есть альтернативная практика переживания катастроф, уводящая в землю смертельные энергии искусственно провоцируемых конфликтов.

Субкультура представляет собой замкнутую систему. Однако субкультура не может описать себя своим собственным языком, как и описать своим языком другую субкультуру. (Вторая Теорема Гёделя). Согласно же Первой Теореме Гёделя, эта задача решается в одном единственном случае, когда субкультура, находясь в состоянии глухой обороны, манифестирует себя (для «врага») высказыванием-артефактом, который, согласно Теореме, не является ни истинным, ни ложным. Именно в этой точке, «Точке Сатурна» (ТС), она становится контркультурой, и выработка стратегий на создание таких ситуаций, собственно, и есть наша задача.

Так, например, творчество Рихарда Штраусса можно считать самодостаточным и рассматривать его традиционно, то есть в контексте «огранки» персонального краеугольного камня, однако столкновение с откровенно модернистской субкультурой Третьего Рейха в самом, что ни на есть, прикладном качестве, даёт нам повод «расширить горизонты», в частности (и для наглядности в т.ч.), добавить ещё одну букву «с» к его не шибко длинной фамилии. Другими словами, можно сколь угодно долго терпеть абханаков на рынке, но лишь до тех пор, пока вас лично не обвесят за ваш же интернационализм, не говоря уже о громе, который не грянет ровно до тех пор, пока мужик не перекрестится.


8.ТЕ ОТЕЧЕСТВО ИЛЛЮЗИЙ

С разрушением Бернстайном (американский композитор, дирижёр, склонный к шаблонам и пафосной эклектике) остатков Велико-Германо-Китайской Стены (ВГКС) даже слепому стало видно, что внешний конфликт Сатурнианцев с Венерианцами полностью исчерпан демонстрацией бетховенской Девятой как манифеста глобальной толерантности – что отнюдь не привело к реставрации патриархального быта. Наоборот, наступающая «Эпоха 69», решая противозачаточную проблему гормональным способом, самоопределившись, тут же обдала окрест чудесным, слезоточивым газом глобальной экономики (нарастающая энтропия и, следующая за ней, повальная дискредитация «устаревших» информационных кодов), что превратило этот конфликт в драку двух пидарасов из-за обоссанной бомжихи.

Почему? Да потому что масштаб конфликта оказался конвенционально конгениальным масштабу самой личности Весьма Известного Опереточника, прытко зело отплясавшего Могучий Канкан (МК) на подиуме сердца-Европы, – которая и была обозначена, как знаковый консенсус в миссионерской деятельности обеих партий. Собственно «консенсус» и состоял как раз в глубоком удовлетворении от повсеместного торжества бесполого китча «комнатной температуры» – актуальный мейнстрим мировой «постперестроечной» культуры. Он и поставил последнюю точку в достаточно продолжительном, «онтологическом» диалоге субъектов модерна на тему полного разочаровании в современности как таковой, и «модное», наконец, перестало быть синонимом «современного».

Однако, задолго до этого, один из апостолов модернизма, итальянский философ-фашист Юлиус Эвола заявлял уже об «аполитее» актуального, предложив публике «оседлать тигра» – метод по дезактивации глянцевой резиновой бабы, чья весьма агрессивная «улыбка», будучи доступной, «попсовой» альтернативой реальности, стала маркером торжествующей охлократии, по сути, синтезом – фаллически-садистского патриархата архаики и румяно-мазохистского матриархата модерна. Именно эта Барби-Из-Секс-Шопа-Унисекс выступила (под красноречивый музон коллективного бернстайна, разумеется) с садомазохистской идеей «восстания масс», от страха перед химерой которого, кончил не один модернистский бон прямо в свои хохломские трузера: «Характерный факт нашего времени заключается в том, что вульгарная душа, вполне осознавая себя вульгарной, имеет наглость утверждать право на вульгарность и навязывать его повсюду» (Ортега-и-Гассет).

Не об этом ли кошмаре нарождавшихся времён намекал Рихард Штраусс в позднем своём Концерте для валторны, написанным для собственной жены, штатной валторнистки ЕМI? А может, проект «Освобожденная Стерва» (она же «Барби», «Пугачёва», она же «Родина-Мать») был всего лишь обыкновенным заказом на подобие т.н. «советского рока», созданного усилиями чекистов из 13-го Отдела 5-го Управления КГБ буквально из ничего?

Личный опыт в этом деле у меня кое-какой имеется: когда-то в пику совецкому я придумал «русский рок» и написал несколько огромных сумбурных текстов в поддержку этой «концепции», за что даже получил премию от журнала «Молодая Гвардия» за 1990 год. Был, наверное, запрос тогда на что-то подобное, или этот – именно русский – рок реально сложился – не как стиль, но как особый мiр? Я даже не могу сейчас на это точно ответить. Знал ли я заранее, что этот мiр станет имеджевым коррелятом сугубо номенклатурной Российской Федерации, вышедшей из номенклатурного же СССР, и ставшей его правопреемником? Вопрос риторический.

Авторы, поливающие «русский рок» во всевозможных изданиях, похоже, попали в аналогичную ситуацию. Не желая признаваться в собственных ошибках, а, скорее всего, не замечая их вовсе, они этот самый «русский рок» уже объявили журналистским мифом, – хотя не надо телескопа, чтобы видеть, как смена вех на Амбициозной Территории проходит посредством смены псевдонимов. Одних лишь псевдонимов. А производство псевдонимов представляет собой всё тот же «общественно-политический заказ» со стороны всё тех же номенклатурных тейпов. Заказ, причём, делается не столько на «оппозицию» по отношению к себе, сколько на «маргинальность» – отсюда и релевантность определённых субкультур в определённые моменты истории. Но это не «точки бифуркации», отнюдь, результат игрокам, безусловно, известен заранее.

Что же они постоянно хотят? Они хотят, чтобы те или иные маргинальные субкультуры в выгодный для себя момент можно было отформатировать в качестве «оппозиционных» и вытеснить ими опасные альтернативы реальной контркультуры, складывающиеся в этот момент, как актуальные, но без риска для себя. Подобное вступит в конфликт с подобным, а там недалеко уже и до хрестоматийного: «Ты у насдевочка умная, мы про тебя всё знаем, ты поможешь нам – мы поможем тебе».

Вот так, легко инерционная культура провинций может стать «козлиной» опорой системного агитпропа «центрального аппарата». Собственно, и становится. И не надо быть большим историком, чтобы заметить, как быстро брежневская открытка с золотыми буквами ВСЯ ЖИЗНЬ ВПЕРЕДИ – РАЗДЕНЬСЯ И ЖДИ нашла своего адресата в личном акыне Михаила Горбачёва – ожидающем «перемен» Викторе Цое, весточка от которого, в свою очередь, немедленно дошла до Юрия Шевчука с его «осенней» лирикой Бориса Ельцина. В общем, колебались вместе с партией и хохотали вместе с Гитрелом.

Больше того, практика показала и доказала предпочтительность честного провинциала перед продажным столичным работником искусств, постоянно «седлавшим тигра» чуть раньше, чем требовала Партия – что, в общем-то, подтверждается оперативной практикой всех без исключения спецслужб: меркантильный агент никогда не заменит услужливого козла (ну, на эту тему мы батон крошили). И не надо только обижаться на время, которое всё ставит на свои места и называет вещи своими именами: каждому овощу не только своё время, но и своя банка, а лучше всего – не пытаться обмануть себя самих и не менять на банках этикетки: бога-то нет.

И Маликов, и Цой, и Шевчук – хорошие, добрые, правильные пацаны, но именно они и иже с ними постоянно помогали власти конвертировать номенклатурные карго-ценности в валюту контркультур десятилетий, и смена горячих тейпов гордо тогда шла под бессмысленные «ждём перемен» и «так жить нельзя». Пафосно, фальшиво, глупо, – при общем постоянстве температуры номенклатуры, – вместо кардинального выхода из непрекращающегося кризиса и изменения самой сути системы. Поэтому, «советский рок» 80-х есть такой же псевдоним, как и ВИА «золотых» 70-х, – и тот и другой обозначают субкультуры десятилетий, совсем не обязательно совпадающие с их сегодняшней репрезентацией.

По той же причине, однако, на периферии заказа всегда скапливалось много отрицательных, пугавших власть энергий, которые, как это ни парадоксально звучит, всегда накапливались тем или иным миноритарным тейпом в качестве «золотовалютного резерва» – ведь, жизнь кончается не завтра– для использования в счастливом будущем, – но это уже тема для кагебешных разводил. Действительно, за неимением представления о валюте, мог ли кто вдали от имперской столицы заметить, как власть посредством настоящих рублей фальшивые марки постоянно меняет на фальшивые доллары? Таким образом, «советский рок» – это не только термин из 80-х, но и субкультурный синоним 80-х с соответствующим набором стилеобразующих клише, и, не к столу будет сказано, соответствующей диалектикой своих центра и периферии.

Курьёз (если не ошибка) современной музыкальной критики в том, что практически всю музыкальную продукцию последних лет она называет «русским роком» – и, что хуже всего, псевдонимы китчевого мэйнстрима 80-х до сих пор использует в качестве критериев при написании «антипопсовых» индульгенций. Это все равно, что писать оду Киркорову вне контекста его отношений с Пугачевой, тогда как на торжественном троне «великого фаворита» могли ещё оставаться прежние пугачевоёбы – как «великий» Кузьмин, так и «великий» Челобанов.

Дорогие мои мальчишки и девчонки, ума которым хватает лишь на «русский рок», смею вас заверить, что Ваш Цой (ВЦ, «Виктор», он же Витя-Жыв(тм)) – это совсем не тот, – подражавший Пупо и Челентано корейский мальчик Витя, над которым без обид со стороны последнего уматывался не только ярко-красный «Урлайт», но и каждый, кто реально жил в самом центре 80-х, – а огромный деэпилированный Евразийский Монстр эпохи «застоя перестройки», замедленные записи которого олицетворяют героические результаты заботы Партии и Правительства о повышении благосостояния многонационального российского народа.

Так или иначе, вся эта работа номенклатуры в информационном поле исключительно на себя и свой интерес, как правило, прикрывается до дыр затёртым мемом «желания масс» путем простого тиражирования его переменных псевдонимов, выражающих эти желания. Вот почему так люто не повезло главному рокенрольному глашатаю перестройки – Мише Борзыкину – куда более роковому и более талантливому сочинителю перестроечных слоганов. Однако назвать Амбициозную Территорию «отечеством иллюзий» – означало перемкнуть систему на двойное отрицание и превратить в иллюзию самого себя.

Антифашистский дискурс в применении к фашистскому отечеству иллюзий есть ни что иное, как порнография, представленная, вдобавок, в «особо-циничной», анатомической форме простой констатации её феодально-фашистского нутра, и Борзыкин здесь ещё легко отделался. И нет ничего удивительного, поэтому, что не пассионарный автор центрального рок-слогана 80-х, а начитавшийся перестроечных газет, мягкий и лиричный корейский бард позволил ельциновскому агитпропу без особого труда конвертировать имеджевую валюту меченых лет в свою, новую, номиналы которой уже просматривались в творчестве Юрия Шевчука с его предсказуемо приблатнённой, но честной лирикой успешного провинциала.

Думаете, я перескочил на другую тему? Никак нет: omnia ab uno. Однако надеюсь, те мальчишки и девчонки, что интересуются геополитикой, уже догадались – почему, набивший всем оскомину, унылый и предельно конформистский «советский рок» превратился в говнорок, а человек, скромно называвший свою музыку «второсортной», стал одним из величайших композиторов XX века.


9. GRA ЗА ПАРУ МЕДОВЫХ ПРЯНИКОВ

Повествование наше подходит к концу, но следящий за мелодической линией читатель, надеемся, убедился в том, что даже на фоне пряных и разлапистых гармоний Автора и его малоцензурного интерпретатора, актуальные фигуры истории никогда не становятся «легендами русского рока». По причине как сугубой идиоматичности собственного языка, так и несоответствия задаче историка на конвертацию исторических фактов в пропагандистские мемы по курсу, строго установленному Генеральной Линией Партии на данный момент времени, о чем уже открыто заявил великий математик Фоменко. Вы не поверите, но музыку Рихарда Штрауcса еще при жизни считали «старомодной» и устаревшей, а мiр этого композитора мёртвым – именно поэтому нет лучшего аттрактора для своего времени в исследовании тайных механизмов, при помощи которых Кронос пожирает своих детей. Не забудем, что Баха тоже «открыли» только в XIX веке, а товарищ Сталин всю жизнь считался большим учёным и беспесды-эффективным менеджером.

С другой стороны, превращающаяся в мифологию история не может бесконечно провоцировать оппозиции, которые, в свою очередь, по закону подобия сами имеют все признаки мифа – и так далее по тому же порочному кругу, когда «легендарный» Вагнер и «легендарный» Цой становятся картинкой к партийному катехизису, а партийные катехизисы находят потом, в лучшем случае, на макулатурных свалках, по причине последующего «небольшого и творческого», но, как правило, ожидаемого отклонения Генеральной Линии от своей же идеологической Константы.

Современные информационные стратегии (они же стратегии постинформационной эпохи) дигитальны, то есть не подразумевают анализа и требуют мгновенной актуализации полученного месседжа. Время реально стало сжиматься, и критическое время, требуемое для анализа события, стало больше жизни самого события – отсюда и, ставшие катастрофическими, погрешности ушедших в прошлое «аналитиков». То, что когда-то было цитатой, стало элементом текста. Однако в силу того, что, постоянно находящийся в режиме становления, текст не всегда фиксируем в виде «артефакта», между копией и оригиналом образовалась непреодолимая пропасть, способная довести до истерики любого эпигона.

И слово «истерика» здесь как нельзя кстати. Истерика – оттого, что «школа» стала проявляться «вне школы», под псевдонимами, написанными на непонятном для «охранителей» языке – компенсация за «незаменимых у нас нет» ушедшего модерна, за его «теории», «идеи», «концепции», породившие легион копиистов и подражателей, обесценивших, в конце концов, сами эти концепции и идеи.

Может, именно поэтому так часто стали вспоминать Гитрела, что он, во многом, опередил время известной своей идиосинкразией к анализу и прославился полным игнором всего, что так или иначе, связано с ratio – не он ли Чайковского предпочёл Штрауссу? Не об этом ли, написанные в самом конце войны, «Метаморфозы» Отвергнутого, и не с этой ли мыслью, несколько позже, дирижёр Герберт Караян привёз в Москву Пятую симфонию Прокофьева, «двусмысленная» интерпретация которой тогда переломала немало копий и, тем не менее, выскочила в топ, бросив неосторожную, «коричневую» тень на её Автора?

А, может, мы имеем дело здесь уже с тем самым Elias Artista, описанным Парацельсом посланцем Красного Солнца, который имеет привычку являть себя поверх любых барьеров? Да-да, это когда за многими инновациями в европейской музыке рубежа XIX-XX веков становится отчётливо видна фигура Н.А. Римского-Корсакова, а в сундуке товарища Сталина вдруг находят его английский паспорт. Паспорт не Корсакова, паспорт Сталина.

Отсюда эта страсть к онтологическим протезам и вербальным ходулям пропаганды, к «легендированию» – отрыжка уходящей эпохи, явный признак новойэпистемологической неуверенности. Дистанция стала маркером провинциальности, неспособности к прямому действию – к тому, как раз, с чего и зарождаются новые эпохи. Собирательный Великий Архитектор Вселенной (ВАВ), увы, не чувствует дистанций между собственными креативными ипостасями, а потому тотально аутентичен: «легенда» – слово, оставшееся лишь в лексиконе эпигонов и резидентов спецслужб. (Гитрел – легенда или наваждение?)

Действительно, труЪ-мастер не может быть «легендой» просто потому, что его мастерство аутентично, то есть имманентно его личности именно в плане онтологии. Другими словами, любая персональность, если её не конвертировать в язык общеупотребительных клише, весьма некоммуникабельна, – но это-то и значит, что «неповторимое» – не тот материал, из которого готовятся образцы для тиражирования мемов, а значит, не может быть основой для того или иного культа.

Вот откуда, в частности, это постоянное приписывание «цинизма и неуважения к женщине» всему, что, так или иначе, было связано с постмодернистским дискурсом. Еще бы: гендер «современного» красноречиво конкретен, и на эту тему много сказано было выше, кто бы сомневался. Однако ничто не может перейти из одной крайности в другую, минуя середину. Именно поэтому гендер «нового современного», которое неотвратимо идёт на смену «постсовременному», так же конкретен и будет – «по дороге» – также амбивалентен по отношению к уходящему «гипертексту».

А вот, ответьте-ка теперь на вопрос – часто ли на практике рассол в банке оказывается хуже собственных огурцов? Не два ли это состояния – твёрдое и жидкое – одного и того же? Ответ профессионала очевиден.

Время порождает героев, но и сам Герой это кристалл, в гранях которого отражается Время (именно с большой: the герой и the время). Постмодернизм, честно заявив об отмене копирайта, на деле добился общей толерантности всего ко всему, когда ни что уже ничего не значит – кроме особого, «анонимного» типа жеста, наличие которого всегда отличало субкультуру от культуры, но не субкультуры друг от друга. Растворив субъекта в кислоте собственного текста, постмодерн, таким образом, затёр лишь общекультурный код, заставив то, что когда-то было «высоким» (в терминах Адорно) подражать «низкому» – той или иной из субкультур, которые ревниво смотрят на подражателей, как на провинциальных лохов. Обидно?

Тем не менее, «гуманизм» давно уже стал общим местом торгашеской фени и, предложив в репрезентируемых смыслах каждому видеть свой, постмодерн чисто количественную категорию «человеческого, слишком человеческого» вывел за рамки подлинных ценностей, сделав их маргинальными по отношению к имманентному, «аутентичному». Идеологии, превратившись в пародии друг на друга, перестали работать вообще; творцов идей потеснили творцы ситуаций, но ситуации – лишь потенции мiров, для описания которых потребуются уже новые идеологи.

На то он и Герой, чтобы постоянно попадать в лабиринты испытаний и выходить оттуда победителем, и искусство начинается как раз там, где перестаёт действовать природа: назвался «груздем» – умей вовремя выпрыгнуть из кузова. Именно эти удивительные грибы и воспел замечательный композитор Рихард Штраусс в своих модернистских творениях. Но в них же – имеющий уши, да слышит – мы нашли и зачатки нового постмодернистского стиля – смотри начало и, если не понял, читай заново.

Постмодернистский бэкграунд – это салон, где, в атмосфере ничего не значащего действия искусство жеста определяется не смыслами, а лишь их репрезентациями, «имеджами». Вот именно поэтому, один из таких жестов в соответствующей «точке Сатурна» имеет все шансы спровоцировать новый героизм прямого действия, и ваше высокоблагородие с необходимостью тогда пойдёт нахуй, причем с таким неподдельным драйвом, о котором не мог мечтать даже Рихард Штраусс.

Легко догадаться, что именно он – подлинный герой «Эпохи 69» (он же геополитик, он же старовер), – по сути когерентный ей, как огурец по отношению к собственному рассолу, – сам того не ведая, окажется новым актуальным Субъектом, креатором Тотального Похуизма™ – тем самым Мальчишом-Плохишом, готовым подложить под систему машинку с часиками. За пару медовых пряников, за вибратор жёппный с подогревом, за сладкую возможность пнуть лучшего и нассать ему в компот. Модерн же чётко описал все эти стратегии с точностью до наоборот, обозначил векторы возвращения, а главное, указал на гендерную (матриархальную) подоплеку всего системно-мнимо-социального – контекст, становящийся уже амбивалентно-геополитическим на пути к превращению в собственную противоположность, – о чем не поздно вспомнить и сейчас, разглядывая отраженную в «модных» глянцевых журналах «современную» жизнь – мiр, которого, увы, не существует.

Никогда не поздно повторить, что именно постмодернизм разделил понятия модного и современного, дав возможность Кроносу в очередной раз пожрать своих детей. Сжатое в мгновение время, катастрофа станет могильщиком глянцевого постмодернистского салона, когда спизженный неизвестно где и неизвестно откуда в халявном раже Плохишом пряник превратится в карающее лезвие того самогоТопора. И тогда Ничто, которое ничтожит, собственно, и изничтожит это Ничто:

Когда под кроною священной, как поэт,
Воздел Господь в немом томлении жестоком
Худые руки ввысь, провидя скорбным оком
Неблагодарного ученика навет,

Он обернулся к тем, кто поджидал рассвет,
К храпевшим, словно скот в загоне, лежебокам
(Тот мнил себя во сне царём, а тот – пророком)
И крикнул что есть сил: «Нет Бога! Бога нет!»

Те спали мёртвым сном. «Да ведома ль вам весть?
До самой тверди я сумел главу вознесть,
И вот теперь – в крови, во прахе и печали…

Я лгал вам, братья, лгал! Не в мире мы – в дыре!
Я – жертва на пустом безбожном алтаре…
Нет Бога! Умер Бог!» Но те всё спали, спали…


--------------------------
Жерар де Нерваль, в пер. Ю.Стефанова



© 2002

_________________
Начало   ⇒ ЗДЕСЬ
Продолжение ⇒ ЗДЕСЬ


Комменты здесь
_________________
Группа ДК
СОДЕРЖАНИЕ - послушать и скачать
ЭКЗОТИКА-1991 - публицистика 90-х
Канал НОСТАЛЬГИЯ - посмотреть целиком
Группа ДК на www.youtube.com
Радио МАЯК - "Первый Отряд" - "Русский Рок"
НОВОЕ ИСКУССТВО (магазин) - приобрести: альбомы ДК
ДОМ КУЛЬТУРЫ (магазин) - приобрести: журнал АТАКА, etc
ЗЕРКАЛО-1: http://lj.rossia.org/users/zharikov/
ЗЕРКАЛО-2: http://zharikov.dreamwidth.org/

  Точнее ВАШ. Только на моиденежки - и с какого, извините, хуя? Я ахуительно богатый? Почему за мой счёт? Я уже писал об этом чуть больше миллиона раз с самого начала всей этой кремлёвской шизофрении. Ну да, завидую хуле. Ну вот вам ещё один "завидующий", - просто озвучивает очевидные вещи. Очевидные, понимаете? Ну вы, ватники, будете содержать Крым? Нет? - вот идите тогда НАХУЙ.
Со всеми своими "ополченцами".

Комменты здесь

  Некоторые наши экономисты, действительно, говорят весьма неплохо. Но есть много вещей, о которых они вообще не говорят. Даже описывая туземную экономику Российской Федерации. И это естественно: любой «системный анализ» должен включать обязательный элемент вранья. Просто потому, что у понятия «тайна» здесь всегда имеется точный адрес, и в сраной принято – фигурально выражаясь – сажать лохов за спизженный батон колбасы, а «правильных пацанов» оправдывать за серийные убийства.

Ну, например. Они никогда не скажут вам, что словосочетание «естественные монополии» чистой воды оксюморон, никаких «естественных монополий» в природе Русскаго_Мiра™ не существует и существовать не может. И что это такие же частные лавочки, как и т.н. «фсб», «мвд», «мо», «прокуратура», - да ещё много таких карго, сброшенных сюда в своё время с соломенных самолётов всяко разных варягов.

Комменты здесь

Однако они, эти экономисты вряд ли умолчат, что во всех развитых странах «монопольный сговор» - тягчайшее преступление, и что только государственный институт может выдать индульгенцию на монополию в случае, например, уникальности производимой продукции. Есть такой институт в сраной? Нет. И даже те адвокаты боярской давлы, что межсемейную конвенцию пытаются описать как некий квазиинститут, не могут не признать простого факта: Ручное_Управление™ не может осуществляться без наличия конкретныхрук, чья «конкретность» есть лишь производная того или иного диспозитива власти, и существовать анонимно, то есть строго институционально-неконкретно не может.

Собссна, необходимость вранья – лишь маркер режима, в котором функционирует боярская давла, этот режим называется Перманентный_«Государственный»_Переворот™ и уже описан Ноде, где слово «государство», правда, необходимо закавычить. Когда-то это называли «комиссарской системой», но сейчас это легко описать более современным языком: у страны есть самые настоящие хозяева-бенефицианты, которые используют её именно как собственный ресурс. Это закрытое акционерное общество время от времени нанимает публичных менеджеров, расставляя вокруг них абсолютно непубличных комиссаров от Оффшорных_Дедушек™, которые – с одной стороны – являются теми самыми бенефициантами, а с другой – сами комиссарят для\от более глобальных структур. Условно назовём его Коминтерном – вряд ли это будет некорректно.

Вот эти комиссары и пишут сценарии для своих топ-менеджеров, но строго языком стато, помогая им строить огромную карго-сцену, где происходят грандиозные публичные карго-камлания поддерживаемые Коминтерном. А та, со стороны очевидная неконгруэнтностьпубличного и непубличного процессов как раз и называется здесь «государственной тайной», оправдывая необходимость вранья не только на предмет описания режима, но и системы власти, построенной на перманентной перетряске бригадирско-менеджерского состава, используя его «наиболее самые» публичные фигуры в качестве системных фармаков при очередном пересмотре «правил игры».

Хороший вопрос: для кого эти «игры», если – по большому счёту – никакой Игры нет, кроме выкачивания ресурсов из страны в интересах узкого круга бенефициантов? Правильно, для поддержании дисциплины внутри менеджерского сообщества, постоянно редуцируемой до мобилизации населения против Внутреннего_Врага™, он же виртуальный агент Врага Внешнего™ - тот самый фармак, что как раз и отдаётся на растерзание голодному населению в качестве источника всех его бед с целью скрыть истинные причины и внушить продолжать платить подать токмо что В-Интересах-Родины™. Или «чтоб не догадалось цереу». Хотя по событиям декабря прошлого года хорошо видно, что ЦРУ не просто «догадывается», но и является одним из основных поставщиков карго. Строго говоря, не оно, а те, кого это Управление обслуживает.

В чём причина декабрьского падения рубля? Исключительно в дефиците валюты на внутреннем рынке, который, в свою очередь, был искусственно спровоцирован западными санкциями. Конец года – время оплаты долгов, и проблема решалась обыкновенным перекредитованием, и рубль традиционно к концу года немного падал. А тут – просто рухнул. Ну, то есть Обама прекрасно знал не только, как отправить Путина в нокдаун, но и полностью готов к его позорным речам под отсчёт публичного секунданта. И не столько его, сколько авторитетного пацана Примакова – хитрющая пропагандистская акула с опытом работы под прикрытием «экономиста» чуть более чем сто лет.

Почему, кстати, курс бакса сравнялся с евро? Именно потому, что битлы оказались куда в большем дефиците, чем червоны гитары или какой-то там пудис прости господи – отсюда и «примаков», неожиданно выскочивший из табакерки, кто ещё не понял. И надо отдать ему должное: эффект Разворота_Над_Небом_Атлантики™ в Брюсселе заценили, изволите все видеть. Да как же это так, ебиццкое ты сило?! Такой был ахуительнейший рупь, а тут не только грёбаный стыд, но и куда более позорное – на грани предательства, да! – молчание местных ролевиков, традиционно играющих здесь в «министры» – эти-то что молчали?

А эти молчали, потому как экономисты. В отличие от Примакова, какие-никакие, да. Ну, то есть, во всех бедах, конечно, виноваты «неолибералы», но вся теневая экономика (а другой в Сраной нет!) в отличие от яко бы «прозрачной» её голограммы, изготавливаемой исключительно для медиа, функционирует на основе рынка, а не публичных попизделок малограмотных в этой теме бригадиров. То есть, между частными лавочками-синекурами давлы имеют место абсолютно рыночные отношения, даже если кто-то, - в шутку, конечно, - кого-то из них назвал «естественными монополиями», монополизм которых не выходит за рамки узких конвенций. Это когда тюменский феесбешник срать хотел на гонца с лубянки, как и краснодарская «Почта Росии», например, или оренбуржский «Газпром» на указания их «головных офисов». И – поди их накажи.

И даже не это главное для моего кармана (а меня волнует только это, скрывать не буду). Главное состоит в том, что этот рынок из взяток, откатов, оговоренных конкурсов, прессухи неугодных и прочей так называемой заказухи-мокрухи, отнюдь не рублёвый. И чем больше Центробанк будет печатать бумаги с надписью «рубль», тем больше её потребуется для приобретения нормальных денег (цены-то в рублях!), особенно тем, у кого и так плохо с отечественной макулатурой. Да блять, заботимсо об пенсионерах, как же. Но в первую очередь мы заботимся о себе и своих близких, как, впрочем, и Оффшорные-Дедушки™, - разве стоит их за это корить? Надо просто понимать, что никаких экономических механизмов кроме рыночных не существует, и государственные институты – единственный гарант от постоянных артефактов опрокидывания стола, от перманентного «государственного» переворота единственно в интересах узкого круга акционеров ЗАО РФ, которым наличие здесь государства совсем ни к чему. А вот моему карману – наоборот: и когда же эта простенькая мысль дойдёт до кармана последнего алкоголика?

Гонтмахер, с тебя вискарь, короче.


Комменты здесь
_________________
Группа ДК
СОДЕРЖАНИЕ - послушать и скачать
ЭКЗОТИКА-1991 - публицистика 90-х
Канал НОСТАЛЬГИЯ - посмотреть целиком
Группа ДК на www.youtube.com
Радио МАЯК - "Первый Отряд" - "Русский Рок"
НОВОЕ ИСКУССТВО (магазин) - приобрести: альбомы ДК
ДОМ КУЛЬТУРЫ (магазин) - приобрести: журнал АТАКА, etc
ЗЕРКАЛО-1: http://lj.rossia.org/users/zharikov/
ЗЕРКАЛО-2: http://zharikov.dreamwidth.org/

Сергей Жариков
Редкий по жизни
(Об Александре Башлачёве)


  Мой приятель-нумизмат Серёга любит говорить про своё хобби: «Есть монеты – редкие по каталогам, а есть – редкие по жизни. Все коллекционеры знают про вторые, но никогда в каталоги их не заносят».

То же самое можно сказать о людях, реально поворачивающих русло реки истории, или, как шутят китайцы, – в малом узри великое. Так, в научной жизни великого Эйнштейна фигурирует никому, кроме специалистов, не известный школьный учитель из Индии Ш.Бозе; так стиль «асса», приписываемый режиссёру С.Соловьёву, изобрели питерский художник Олег Котельников и его дружок Гарик; так, задолго до солженицынского «ГУЛАГа» была «Россия в концлагере» Ивана Солоневича и т.д.

Комменты здесь

Творчество малоизвестного широкой публике Александра Башлачёва имеет аналогичный, «теневой» характер. Проигнорированный в своё время и московскими «деревенщиками», и питерскими «космополитами», Башлачёв оказал огромное влияние на русские рок-группы, особенно, из рок-андеграунда и, к сожалению, оборвал собственную жизнь, так и не узнав подлинного признания, заимев лишь ярлычок «фашиста» от «экспертов» ленинградского рок-клуба.

Созданная матёрыми русоненавистниками из ЦК КПСС и их лобби в бывшем КГБ, эта организация до сих пор не ответила не только за смерть Башлачёва, но и за изломанные судьбы других русских ребят. Но ответить должна. Достаточно вспомнить печально известную историю группы «Ноль» и её лидера, о ком первыми забили тревогу газета «Завтра» и журнал «Русский Рок», да то, как автор этих строк чуть не заработал ту самую «статью» в преддверии «перестройки», о чём застенчиво забывают все историки отечественного рок-н-ролла и составители энциклопедий от С.Гурьева до А.Кушнира.

Башлачёв ворвался в мир столиц своей темой. Для богемы из детей партийно-гебешной номенклатуры, что собственно и представляла собой тусовка в то время, башлачёвский мир был не просто чуждым, но до крайности враждебным. Большинство кумиров «золотничков» во главе с Гребенщиковым отозвались о творчестве «какого-то там» урела с Урала высокомерно-уничижительно, поскольку именно они призывались «партией и правительством» возглавить «нашу перестройку», и проводилась она явно не в интересах башлачёвых.

Другое дело, молодёжь плевала и на перестройку, и на Гребенщикова, и на прочих «антифашистов», выбирая себе иных лидеров, иную музыку.

Надо ли говорить, что русский (именно «русский», а не «советский») рок мог возникнуть только из панк-эстетики. Знакомые с герметической традицией поймут, что я имею в виду: «Заря рождается во мраке Ночи», – говорил Ницше. Поэтому удивляться тому, что всеми признаваемое сегодня за ядро русской молодёжной городской культуры, ещё вчера также всеми принималось в штыки, – не стоит. Из людей старшего поколения, наверное, один лишь Д.А.Жуков – автор книги об Аввакуме – дал добро на русский рок, интуитивно чувствуя связь новой субкультуры с традициями русских староверов.

Башлачёв и стал тем самым старовером среди эпигонов Новой Волны – рок-клоунов и музыкально-политических «никонианцев». Его поэтика, с сильным нажимом на архаику, призвана была будить то, что называют «архетипом», с последующей целью восстановления в архетипическом особого знакового ряда, которому как бы подыскивался код. С верой, конечно, в то, что знаковая система, этот древний праязык существует в генетической памяти русских, не осквернённой ещё византизмом и «ценностями» добровольного рабства, о которых и поныне льют крокодиловы слёзы т.н. «патриоты».

Башлачёв был демократом в том смысле, что звал к гражданскому самосознанию и национальному достоинству, а значит – к свободе.

Башлачёв был националистом в том смысле, что будил в «потерянных» тот древний дух аристократизма Расы, путь к которому, казалось, уже утерян отчаявшимися потомками, а значит – приближал час русской свободы, она же, как известно, свобода для всех.

Вполне допускаю, его трагическая смерть хоть немного, но сократила длинный ряд возможных самоубийств честных, но недостаточно сильных духом представителей народа, которому судьба предназначила существовать в условиях тотальной оккупации. Мы были с ним хорошими друзьями, но мне, увы, не удалось убедить его не рваться в этот мрачный город с вонючей помойкой на улице Рубинштейна. И я уверен, сложись ситуация иначе, не было бы и трагической развязки.

Сегодня далёкие от рока люди в Александре Башлачёве могут открыть для себя яркого и своеобразного поэта, и воспринимать его просто как литературного деятеля. Хотя, обыкновенно, его причисляют именно к рок-поэтам. Трансляторы энергетики т.н. нижних чакр, буквально «перегревая» последние, – они создают артефакты, где форму заменяет драйв, он же маршрут вербального перекачивания этой энергии к слушателю. Но благодаря особому, традиционному для отечественной культуры синтаксису, Башлачёв – поэт национальный. Он как бы вытягивает, с этой энергией заодно – всё, что можно назвать автохтонно-национальным, имплицитно этническим – из подсознания молодого оболтуса конца ХХ века.

Можно даже сказать больше. Миметически воспроизводя позднеантичные мистерии в честь Диониса, русский рок дал ему имя Доброго Русского Воина – Красный Кшатрий с мягкой душой: Башлачёвский Ванюша, Ревякинский Герой с Калинова Моста, Летовский Мишутка…

Александр Башлачёв навсегда останется с нами, несмотря на уже раздающиеся кое-где голоса принизить значение его творчества. Москва приняла вызов времени и признала в его личности яркое и самобытное дарование. Однако Башлачёв выбрал Петербург – город, так и не разделивший любовь Поэта. Есть здесь что-то, – то ли из психологии творчества, то ли из самой природы любви, весьма противоречивой. Как бы то ни было, сегодня мы говорим о нём уже в прошедшем времени. Остались его друзья. Остались его песни. Остались его стихи. Осталась его Россия – Третья Столица, певцом которой он пребудет навсегда.



ЗАВТРА, © Февраль 1995



Комменты здесь
_________________
Группа ДК
СОДЕРЖАНИЕ - послушать и скачать
ЭКЗОТИКА-1991 - публицистика 90-х
Канал НОСТАЛЬГИЯ - посмотреть целиком
Группа ДК на www.youtube.com
Радио МАЯК - "Первый Отряд" - "Русский Рок"
НОВОЕ ИСКУССТВО (магазин) - приобрести: альбомы ДК
ДОМ КУЛЬТУРЫ (магазин) - приобрести: журнал АТАКА, etc
ЗЕРКАЛО-1: http://lj.rossia.org/users/zharikov/
ЗЕРКАЛО-2: http://zharikov.dreamwidth.org/

Сергей Жариков

Башлачёв: БРЕМЯ КОЛОКОЛЬЧИКОВ


  Сегодня, когда советский рок 80-х получил в сознании масс статус «классического» и уже успел превратиться в «русский», нелишне вспомнить обстановку тех лет и попытаться восстановить пейзаж позднесоветского разложения. Определив на примере гениальных холопов того времени жанр отрыжки межклановой пенсионерской разборки выдающихся деятелей цэкакапээсэс на предмет устройства бесконечно разрастающейся челяди в прекрасном новом мире «капиталистического» завтра, – с лёгкой руки поэта-песенника из Дипарпел, названных «чайлдами ин тайма», – можно и догадаться. Догадаться, чтобы помалкивать: уж слишком часто следствия опережают причины.

Некто Александр Башлачёвпоявился в Москве в самый пик партийной шизофрении 1984 года, появился внезапно и весьма событийно. Немногочисленное столичное подполье пасли тогда юные советские чегевары, организовывали квартирники и изящно тусовались в лёгком флёре «лево-демократических» ценностей. С подачи одного из них, которого все страшно боялись за его виртуозное владение комсомольской демагогией и совершенно очевидную нелюбовь к року и, тем не менее, именно с подачи Главного Пиарщика Горбачёва (ГПГ) – А. Троицкого, Башлачёв стал частым гостем засранных флэтов золотой советской молодёжи. Как раз на одной из таких «точек» – в девятиэтажке у метро «Новокузнецкая» – я впервые услышал, – от рока, как оказалось, бесконечно далёкую, – будущую легенду «русского рока».

Надо признаться, мои вкусы сформировались в начале 70-х, когда любителей Высоцкого называли гопниками, а Окуджавой считали одну из ведущих комсомольской радиостанции «Юность». Что касается «известного критика», то он жил тогда с папой и мамой в Чехословакии, – слушал «голоса» без искажения – плавал, короче, в дипломатическом шоколаде, – в то время как местная молодёжь пряталась от Берёзы™ и точила зуб на советскую власть. Другими словами, мнение человека, мало понимавшего в «нашем роке», но с настойчивостью косящего от армии проталкивающего во все ровесники пару-тройку симпатичных ему маргиналов, наводило – да-да, наводило таки на размышления. И подозрения со стороны одинакового.

Александр Башлачёв, точнее, «Саша» Башлачёв – классический бард (так тогда называли исполнителей собственных песен). Он пел, аккомпанируя себе на гитаре и звеня, намотанными на правую руку, маленькими колокольчиками. Его музыкально незамысловатые песни-баллады можно было разделить на три категории: «шуточные» под Высоцкого, «прикольные» под «Майка» Науменко (весьма популярного в то время ленинградского барда) и «лирику» из провинциально-патриотических клише. Блатные ходы по блатным гармониям, но с неподдельным, потрясающим драйвом в подаче.

Внешне это напоминало молодого Высоцкого – короля советского «шансона», куплетиста, который и прославился, в общем-то, своей постоянной игрой на понижение, точнее, не играя никак: фикса, овца-бабца и – ламца дрица гоп цаца. Люди, квартиры, кухни, портвейн и сигаретный дым – атмосфера подобных застольных концертов ныне хорошо передана кинокопеечным Сорокиным в мизансцене «про Володю», однако в Башлачёве присутствовала какая-то породистая составляющая, никак не позволявшая ставить его рядом с микрофонно-гитарными квазимодо 60-х. Мы познакомились, и он часто приезжал ко мне в гости типа книжки почитать за свежими номерами моего самиздатовского «Сморчка».

Одним из ключевых азимутов московской «андеграундной» тусы была квартира Трубецкого на 15-й Парковой, примечательная ещё тем, что соседом Трубецких был Великий Кинчев. Да, тот самый Православный Алис Костя, которого никак не признавала золотая моя столица, дорогая моя Москва.

Кроме легендарной Тоньки Крыловой (известная в узких кругах организаторша подпольных московских рок-концертов), там вечно тусовался основатель «Кина» Рыбин (нет, не из галимой «Дюны», а настоящий); гениальный труЪ-контратенор Вишня там строил свои грандиозные планы на будущее (ставшее, увы, настоящим в рекламе разнообразного думского чма), а околомузыкальные легенды by perestroykaподсчитывали навар с очередных подпольных сейшенов. Однажды я привёз туда и Башлачёва.

Легко догадаться, – на московскую богему, состоящую музыкальных гурманов Rock In Oppositionи обожавших энигматичных своих концептуалистов, – наш череповецкий бард впечатления не произвёл. Тем более что в столице, как бы щедро не подпитывал его вездесущий КГБ, протестный soft вообще тогда, что называется, «не катил», и в дуэте Рыба-Цой куда больше ценили Рыбу, чем Легенду Русского Рока, просто потому что под песни Рыбы было комфортней бухать. Однако Кинчеву Башлачёв понравился и, спустя промтайм пива и рассуждений на тему место художника в социалистическом обществекомпанейский и корпоративный Костя свозил того в Ленинград, где промосковский антисоветчик Фиря (Сергей Фирсов) стал тут же тусовать Башлачёва по роскошным клоакам Северопальмиры (включая, разумеется, баб, богему и Сайгон). И время показало: в выборе «среды обитания» для будущего автора «Время Колокольчиков» Фиря не ошибся.

Москвичи всегда считали Ленинград глухой провинцией, а творчество питерцев – конвертацией западных нетленок в фаст-фуд для советских лохов. Утверждение, конечно же, спорное, но то – в Питере. А вот в Москве, – там, где сейчас покоится соловецко-лубянский демократический камень, – находился легендарный московский виниловый толчок, интересный тем, что весь район вокруг Лубянки был для ментов мёртвой зоной. Вот почему, – хотя и звучит это, в общем-то, эффектно, – никто никогда никого не вязал за битлов, как повадились утверждать сегодня историки, ходившие тогда под стол.

Московские стиляги всегда были «в курсах», а потому в питерских зоопарках и аквариумах видели лишь пошлых плагиаторов и самопальных перелицовщиков западного сэкондхенда по типу еллорива-толстокарлсонпоющих же гитар. Нет, последние не котировались, увы. И не потому, что было плохо с музыкой, а потому что плохо было со словами, точнее, с русским языком, который весьма продолжительное время казался неприемлемым для «модной» музыки.

Но там и с музыкой было не очень, ленинградцы это понимали и придумали такой любопытный термин, как «электричество». То есть, бренчание под гитарку на кухне – тоже, типо рок, и ващще: «группу «Смоки» мы лучше послушаем в оригинале», – написала какая-то местная газета о гастролях Ю. Антонова в Болгарии. Тем не менее, культурным противостоянием городов называть это тоже не стоит. Социалистическое соревнование одинакового с одинаковым просто получили географические псевдонимы: «московский» либо «ленинградский», – поскольку в Москве, очевидно, не меньше «ленинградского», чем «московского» в Питере.

Для чего я это? Это я для того, чтобы показать тягу провинциальных музыкантов именно к Питеру, как своеобразной карьерной нише, где – с одной стороны – спрос опережал предложение, а с другой, – учитывая достаточно короткий и неубедительный (несмотря на впечатляющие писания А. Бурлаки) собственно «ленинградский» исторический «рок-нарратив», – можно без лишних усилий скинуть с себя ярлык «провинциала», а заодно и показать гордый кукиш московскому снобизму. И музыка здесь идет бонусом к старым советским номенклатурным традициям, где Ленинграду отводилась функция кунсткамеры для чудиков и фриков, что на языке партийного Агитпропа торжественно именовалось художественной Меккой– она же «творческая партийная лаборатория» для советской «рабочей» интеллигенции.

Смешно говорить, но в режиме железного занавеса Прибалтике обыкновенно отводилась роль «советского запада», а Ленинграду – почётной творческой КПЗ последнего, и так – целыми десятилетиями. Правда, многим стало совсем не смешно, когда с падением металлической конструкции сама собой отвяла и почётная роль вместе с выпадом в осадок не менее смехотворной Прибалтики. Гребенщиков – прекрасный певец и проникновенный исполнитель, а Троицкому, – который, наверное, был единственный, кто слушал всю эту «музыку», – действительно удалось создать оперативное прикрытие номенклатурной своре, и – тем не менее.

В ордена Ленина ленинградском городе Ленина имени Ленина Башлачёв оказался в окружении всё той же тусовки, хотя аквариумисты встретили нашего героя не очень дружелюбно. Но это в «зонтичной» Москве «есть чьё-то мнение», на которое, в реале, всем наплевать. В «революционном» же Ленинграде, структурированном строго «вертикально», фраза «есть мнение» имеет строго административный смысл, и Башлачёву, чуть ли не официально, была определена участь городского маргинала. По крайней мере, ситуация сложилась весьма странная, если учесть, что его патронировал сам Троицкий. Вы станете опять смеяться, но тогда мнение БГ было действительно равнозначно мнению Бога.

А что в Москве? Как я уже сказал, спорадический Башлачёв – в формате кухонных посиделок – действительно был для определенного круга людей некоторым «событием», однако «явлением» он так и не стал и, скорее всего, из-за памяти о Высоцком, которого в столице именно увожали, – вот так, через букву «о», – лучшего слова, наверное, и не подберёшь. На фоне бесполой советской эстрады гендерные акценты «альтернативщиков» тогда обрели некий сакральный оттенок, хотя не факт, что религия, основанная на полублатной «авторской песне», была реальной альтернативой совдепу, и у Башлачёва с этим тем более было непонятно. Как бы там ни было, москвичам Башлачёв казался слишком «теплым», да и старую икону выбрасывать было жалко. Про запахи тайги и музыку Вивальди он, увы, тоже не пел, а в искусстве «давания мужика» у Владимира Семеныча, по-моему, и до сих пор нет равных.

Однажды основатель «Алисы» тов. Задерий приехал как-то в столицу записывать свой альбом. Дело было на квартире писателя Васильева, где процесс записи сразу же начался с «водных процедур», и концу этой алкогольной гимнастике, казалось бы, никогда не наступить. Слава захватил с собой Терри, которая конкретно скучала, и я решил её припахать на свой проект. Это был холодный зимний вечер, когда в самый разгар записи к нам заявился «человек от Агеева» и сказал, что у Башлачёва умер ребёнок, и вот он сейчас в Москве, у Агеева (писатель – жил буквально в пяти остановках на трамвае от Васильева), и что срочно нужен журавль для микрофона: Башлачёв решил записать несколько своих песен. Я тотчас понял, что долгие мои разговоры с ним стали, наконец, приносить плоды.

Я никогда не был поклонником Башлачёва, как и авторской песни вообще, чего уж там. Но неприятие его Ленинградом было ревностным и, мягко говоря, неадекватным. Практически весь так называемый «ленинградский рок» представлял собой ни что иное, как авторскую песню – наивную и весьма неяркую по текстам, где Башлачёв мог дать основательную фору местным эпигонам западной «новой волны», и на ленинградских грядках он, несомненно, встал бы во весь рост. Гаккель и по сей день не видит в Башлачёве ничего интересного, но это, по крайней мере, честно. Но почему вдруг перемкнуло остальных его коллег – остается только догадываться и подозревать в недобросовестной конкуренции. Может быть, тому стоило отправиться в Свердловск – город, который тоже считали одним из центров т.н. «советского рока»?

Как бы то ни было, но публика легко узнавала в нём одного из тех самых «разночинцев», которыми были забиты половины школьных учебников по литературе. Кто помнит: разночинцы становились «народовольцами» и, в конце концов, шли за Добрым Дедушкой Лениным (ДДЛ) бороться за «правду». Наверное, именно неплохое знание школьной литературы и оказалось решающим для наших околомузыкальных чегевар, выдавшим череповецкому народовольцу «путевку в жизнь».

Башлачёв был ярким носителем весьма традиционного и традиционно провинциального российского архетипа, не успевшего еще обрести тухловато-размытых, наглых«новорусских» черт, а потому смотрелся лирично и незамыленно. Но главное – Башлачёву удалось вербально оформить его в достаточно ясный дискурс; и не здесь ли кроется причина того самого «короткого замыкания» в сети провинциальных питерских бонз, что сопутствовало его появлению в Ленинграде – когда подобное выстраивает мощные защитные блоки лишь потому, что опасается агрессии подобного? Да, это я его грузил «Россией», как впрочем, и его хорошего приятеля Константина Кинчева, – может быть, только поэтому? Оба они показались мне открытыми, честными, ищущими людьми, и я до сих пор остаюсь верным собственному первому впечатлению.

Москвич, настоящий рокер, за плечами которого стояла весьма внушительная «доалисная» практика, о которой он справедливо замалчивал, Костя всегда говорил на понятном мне языке. Нескрываемое и, в первую очередь, музыкальноеэпигонство Башлачёва, наоборот, казалось неуместным и ненужным, в первую очередь, для него самого. Однако его драйв, – шедший, конечно же, от кумиров, – имел, тем не менее, множество фольклорных, персональных, экзистенциальных «крючков», которыми он, почему-то пренебрегал. Это странное желание понравиться, вместо того, чтобы тупо переть танком, что всегда было свойственно, как раз дискурсу рока.

Согласен, упираться в стену анемичных дефиниций неконструктивно, но как тогда, не зная тона, настроить камертон? И в Питере были вполне «московские» «Джунгли» и «Телевизор». Однако сам по себе феномен русского рока сложился на стыке фанка и качественного текста, и это уже неоспоримо. То есть, именно «русский» (а не «советский»!) рок можно описать, как виртуозно оформленный вербально (строго по-русски), экзистенциальный драйв «неправильного». И не случайно, поэтому, русскую рок-революцию сделали поэты, а не музыканты. Но слово драйв здесь ключевое, как сейчас модно выражаться, «системообразующее», и подвергнуть его секвестированию, увы, невозможно. Этим качеством Александр Башлачёв, безусловно, обладал.

В общем, стратегия кураторов Смирнова-Троицкого была верной. «Профессионалы» 70-х отстали безнадёжно. Они так и не смогли внятно отформатировать собственный дискурс – их месседж был до абсурда эксцентричен: кабаки, вокально-инструментальные ансабли-варьете, свадьбы-жмурики… Всериоз тащить продвинутую советскую молодёжь веселить сапоговых марух и авторитетов гастрономических подсобок? Рождённый лопать – бухать не может: Максим Горький русского рока спокойно мог воспользоваться прикидом страстного переводчика Леконта де Лиля, и я посоветовал тогда Башлачёву стать вербальным певцом «третьей столицы», отчётливо позиционировать себя в провинциальном контексте.

Кто бы мог тогда подумать, но русский рок пошёл путём Дорз, а не дымился смоком он зевотер над вербальной пропастью, как снилось тогда поколению лабухов 70-х, куда, кстати, можно приписать и москвича Кинчева, с его небольшим, но полезным опытом дрыганий в аутентичный московский рокешник. Как грицца, трудно в учёбе – легко в бою, но лабухи явно перепутали бой с учёбой и то, что весьма качественные, но безликие ретрансляторы чужого легко уступили место в истории фрикам-неумёхам, которых, однако, трудно спутать друг с другом, – факт естественный, справедливый и закономерный.

Мне кажется, Кинчев просто обожал Башлачёва и видел в нем как бы «пролонгацию» собственного дискурса: Башлачёв раскрывал скобки его (весьма условного) месседжа, «витализировал» его, добавлял ему жизни. Вполне возможно, причиной тому особенности Костиного характера. Своей деликатностью немного застенчивый Кинчев сильно напоминал Летовского Егора. Абсолютно экзистенциальные, что касается «взглядов» и крайне мягкие в быту, они буквально взрывались на сцене, как бы «процеживая» опыт «чистого разума» через сита собственных биографий. На «входе» – растекающаяся во времени лояльность к обстоятельствам и постоянный компромисс «воды», на «выходе» же – самое что ни на есть пламя «огня», сжатое в короткий лозунг-плакат – рассчитанный на мгновенное восприятие, жёстко артикулированный аудиовизуальный жест.

Это настоящие рокеры-экстремалы, и их никогда не понять бздунливым комсомольцам, которых насадила сегодня номенклатура в глянцевых подтирках вести за собой какие-то там звуковые странички-дорожки про «альтернативных» и не менее мосластых «звёзд». Таких музыкантов я бы назвал «трансгрессорами», их продуктом является особый тип энергии, потребляя которую, публика получает возможность преодолевать какие-то собственные границы «невозможного», – когда виртуальные, а когда и нет. Фашисты, экстремисты и далее по списку личных страхов; и Башлачёва, конечно же, от этих популярных ярлыков спасла (если годится здесь это слово) ранняя смерть. Именно Костя пытался приобщить Башлачёва к Большому Року и никогда не оставлял этих попыток.

К сожалению, последний так и не понял, что же от него хотят. Однажды меломан-эрудит и один из первых администраторов группы «ДК» Илья Васильев устроил – в цитадели московского рока, на эмгэушном биофаке – грандиозное мероприятие с участием «Бригады С» и «Алисы». Партия только ещё репетировала свои секретные приёмчики у вожделенного Корыта, а потому сейшн то запрещался, то вдруг опять возобновлялся какими-то комсомолоподобными существами. Но всех, в принципе, устраивала эта неразбериха – ну не музыку же пришли, в конце концов, люди слушать: бухла было навалом, Гарик бегал по сцене в огромной кепке и противогазе, плюс невозмутимый любимец всех профессиональных тусовщиц, в последствии более известный как «СерьГа», блистал фирменной своей ухмылкой (вы что?! это же сам Га-ла-нин! – прим. уборщ.) и плюс, – находившиеся в небольшой растерянности, – сразу три(!) фронтмэна на импровизированной сцене. СУПЕР-АЛИСА, не иначе.

Кинчев, Башлачёв и Задерий, конечно же, знатно смотрелись на ступеньках то ли зала, то ли коридора, но… это были Кинчев, Башлачёв и Задерий. И все знатные… по отдельности. Группы не было. Как не было уже и публики. Косте вообще не везло с московской публикой, а тут ещё начался винт. Было заметно, как неуютно чувствует себя Саша в помещении, даже немного превосходящем размеры комнаты. Зато Славе было явно поуху, и он твёрдо знал, что сегодня ему обязательно нальют, – Слава был настоящий питерский мэн и, получив известность, он вообще не понимал, зачем устраивать какие-то ещё концерты, когда московский тус и так принимал его с распростёртыми объятиями. Косте же была нужна масса. Саше было нужно сердце. Так была не реализована мечта московских менеджеров о создании грандиозной межрегиональной супергруппы «новой волны». Масса, Сердце и Стакан ничего не смогли предложить другого, кроме как разыграть роли классического сюжета про Лебедя, Рака и Щуку…

Да-да, тогда очень много говорили о новой волне. Люди попроще, правда, видели (в основном, по фотографиям, конечно), катающихся на этой волне, нарциссирующих пидарасов, и этот красочный образ, к тому же, был усилен газетно-рекламным скандалом 1980-го года с музыкантами молодёжного вокально-инструментального ансамбля «Аквариум» из славного своими революционными традициями Ленинграда, пытавшихся прямо на сцене (!) совершить гомосексуальный половой акт. Это написала газета «Правда» – орган видных деятелей Партии и Правительства. Разумеется, человеку с улицы трудно было узнать из газет, чем занимаются в свободное время сами видные деятели Партии и Правительства. В конце концов, верные ленинцы только посмеялись и помогли Бобу восстановиться в комсомоле.

Вообще говоря, так называемый советский рок, как и вся советская культура, – явление в принципе провинциальное. Хотя тонкие ценители трэша, уверен, вряд ли когда расстанутся с записями мелодий и ритмов зарубежной эстрадына русском языке. Эти пластиночки в конвертиках из туалетной бумаги в цветочек – поистине шедевры партийной субкультуры. Не секрет, что и советская рок-музыка развивалась в том же ключе, и еще вопрос – могло ли быть иначе. А уж публике, с детства воспитанной на мелодиях и ритмах, уж тем более было наплевать, когда умельцы, скрестив грэнфанков с цепелинами, на выходе получали солнечно-остров-сказки-обман: «Не стоит прогибаться под изменчивый мир – пусть лучше он прогнется под нас!».

Вот почему у любого советского музыканта по существу было всего две стратегии самопрезентации: 1) играть чужое или 2) выдавать чужое за своё, которые, с необходимостью, вливались в один-единственный дискурс признания: с криками ломиться в открытую дверь – оно же т.н. «бороться». Любая же попытка создания оригинального в этой стране приравнивается к попытке захвата власти, и запрос на оригинальное, поэтому, дезавуируется в самом его зачатке. Почему? Да потому, что организм, питающийся собственными экскрементами, любой свежий продукт считывает не иначе, как яд, и в постоянной войне всех против всех, которая ведётся здесь из покон веков, оригинальное есть нелегитимная манифестация субъектности, наличие чего у «объекта» – для номинальной «элиты» – равносильно потере управляемости (она считает, что управляет этой войной).

За последние год-полтора до смерти Башлачёв не написал ни одной песни. Зато нередко пародировал товарищей по цеху, исполняя их зажигательные рокенролы в манере Высоцкого. Удивительно, как целыми поколениями художники, отправляясь к Руслану-И-Людмиле™, набивали рюкзаки «целотонной» правдой-маткой, но возвращались от них в одинаковом состоянии: опухшие, кружа сивушными, квинто-квартовыми кругами с житиём очередного урки-фантомаса подмышкой. И весь гоп-стоп, как правило, – от первого лица. Лица, у которого не было, и до сих пор нет никакого Имени.

Шли за Именем, а возвращались Анонимами, и так – каждый раз; и Александр Башлачёв – всего лишь очередное звено в этой безнадёжной цепи. Они искали missing link, но не замечали, как сами превращались в lost link. А, может, «навигатор» просто ошибся, и поиски велись совсем не там?

Смыслы репрезентируют себя посредством культуры, т.е. языка, но верно и обратное: границы того или иного языка очерчивают и границы смыслов. То, что здесь называют «русским шансоном», как правило, не русское и не шансон, но представляет собой – реально и чисто конкретно– субкультуру самой здешней власти. Субкультуру организмов, питающихся собственными экскрементами. Впитав в себя язык этой субкультуры, Башлачёв так и не смог выбраться из соответствующей матрицы мемов, которым смыслы как бы «делегируют» свои функции, существующие в виде клише, однако имеющие ценность лишь в тотально миметической среде, где Высоцкий, будучи профессиональным актером, катался, как сыр в масле a propos, – никем не преследуемый, не запрещаемый – даже наоборот. И выбор здесь невелик: либо уходи из «шансона», либо повышай уровень лицедейства. Либо выступай против самой среды собственного обитания.

Шпенглер, глядя на провинциальную архитектуру Геополитического Пространства, говорил, что население здесь как будто пытается зарыться поглубже в землю. Так и мелодические линии блатняка строятся по нисходящей, «угрожающе», отражая, по сути, интонационные обороты примитивной лексики этих больших короткоостриженных младенцев. Оглядываясь назад, можно только удивляться количеству здешних и весьма известных рок-персонажей, скатившихся, в конце концов, к этому убогому, но красноречиво популярному рускошонсону малых сих. Именно на светлое будущее подобного рода, видимо, и указывают руки многочисленных копий Доброго Дедушки Ленина, воистину ритмически расставленных, по всем городам и весям нашей огромной страны.

Братья средневекового Ордена R&C утверждали, что не столько человек смотрит на мир, сколько мир – на него, и не просто видит, а находит в этом человеке своё отражение. Это очень глубокая мысль. Смотрящие на мир инвалиды, разрушают мир. Поэтому, чтобы изменить мир, надо в первую очередь начать менять самого себя. А чтобы научиться менять себя, надо научиться видеть себя таким, каков ты есть и не верить зеркалу.

Кредо здешней «элиты» – суицид, это её онтология, меняться она не собирается, и Неумоев с Летовым весьма красноречиво воспели её со стороны. Башлачёв же оказался «внутри» – столичных «профессионалов» по виртуозной смене масок ему переиграть так и не удалось. Да и вряд ли кому это ещё удастся: недаром так популярен был Высоцкий именно в среде советской номенклатуры – лицедеев, первертов и моральных инвалидов. Можно, конечно, сказать: кто-то полез в воду, не зная брода, а можно эту историю отдельной жизни назвать личной трагедией конкретного человека по имени Александр Башлачёв.

Но, что такое «трагедия»? Это разбитое вдребезги зеркало. Адекватно понять бэкграунд русского рока и сделать для себя персональные выводы – трагедия. Но подлинная трагедия как раз и рождается из духа музыки, из видения гравитационной силы, из ощущения вкуса того самого метафизического яблока, на которое намекал Ньютон. Но свинцовый цеппелин может, а значит, должен взлететь! А вот самостоятельно приземлиться он уже вряд ли сможет: яблоко гравитации снова потянет его на новую спираль познания, которая в очередной раз выйдет из «нуля», снова пройдя через абсолютную темноту Инферно: «Заря рождается во мраке Ночи».

Многих, понявших сию фундаментальную формулу, Материя растворила уже в собственном лоне, как и нашего героя, возжелавшего самостоятельно избавиться от бремени колокольчиков и на самом себе испытать мощь Её гравитации. И, увы, Башлачёв – не последний. В этом списке, подавших заявление на вертикальную эмиграцию.

Башлачёв пришёл и ушёл. Так, кстати, называется один из любопытнейших рассказов Александра Грина. В собственном мифе он прожил всего лишь три с половиной года. Но на пути к Абсолюту нельзя оставлять космос разделённым пополам и смириться с тем, что камень нельзя заставить говорить. Башлачёв смирился. А зря. Давшие «ивану» Имя не должны требовать от него памяти на родство. Это их проблема, это их обязанность.


© 2003

 




Комменты здесь

_________________
Группа ДК
СОДЕРЖАНИЕ - послушать и скачать
ЭКЗОТИКА-1991 - публицистика 90-х
Канал НОСТАЛЬГИЯ - посмотреть целиком
Группа ДК на www.youtube.com
Радио МАЯК - "Первый Отряд" - "Русский Рок"
НОВОЕ ИСКУССТВО (магазин) - приобрести: альбомы ДК
ДОМ КУЛЬТУРЫ (магазин) - приобрести: журнал АТАКА, etc
ЗЕРКАЛО-1: http://lj.rossia.org/users/zharikov/
ЗЕРКАЛО-2: http://zharikov.dreamwidth.org/

  К сожалению, люди не столько эмоциональны, сколько экзистенциальныи не готовы – фигурально выражаясь – обсуждать предмет без примерки. Как сказал однажды Конфуций, когда мудрец показывает на звёзды, только глупец смотрит на его палец, а письмо это и есть один из способов производства мысли, если не главный. Вот почему серьёзная система образования не может обойтись как без музыки, так и математики. Язык? Скорее, слух. Точность интонации. Этому учат на савецких журфаках-истфаках-филфаках? Не знаю. Не учился. Спросите у тех кто. У тех кто «многамата». Поэтому сей псот как раз для людей сугубо экзистенциальных. Как грицца «безмата». Ну, почти. Ну, вы меня понели.

  Вот картинка:







а под катом рассказ очевидца об этом важном мероприятии:




Комменты здесь

o_stas

  Ну вот. Эрефийские власти решили «открыть весну» очередной безвкусной ходынкой, на которую, как и ожидается, набежит сто мильён человек во главе с Царевичем-Дмитриемхаризматиком Лёхой. Что они там будут «требовать»? Как всегда ничего, поскольку целью теперь уже апрельской маёвки (ориентировочная дата - 1 апреля, не?) будет всё тот же традиционный троллинг со стороны власти своего топ-манагера, он же Борис ГодуновЭрефийский-Презик™, начавший этой власти создавать некоторые проблемы. Да уже, собссна, и создал. Ну, а заодно в очередной раз попытаться отнять у населения страны главное его оружие – похуизм и апатию. Во главе движухи – тоже, как всегда – представители старейшего Московского-Штенда™, кто бы сомневался.

Смешно говорить, но завистливый и мелкий, наш злопамятный дзюдоист каждый раз после этих глупейших мероприятий, говорят, погружается в состояние лютого баттхерта и таскает своего прессекретаря за ухо, отрабатывая на нём новые приёмчики. Годунов, хуле: за период с прошлых ходынок (см. оригинальный текст) он уже нашёл себе своего Погодина™ и, похоже, не одного. Поэтому. Что значит "поэтому"? Поэтому мы должны проявить солидарность со своим любимым президентом и требуем наказать виновных.

Комменты здесь

Скрепа такая скрепа. Так, например, весьма популярный на западе, помидор-убийца Луговой, в беспорядках власти небезосновательно обвиняет журналиста-познера, известного клоуна-телепетросяна на политические темы у пидараса Эрнста. Кто не знает, познер – это такой кобзон™, но в отличие от аутентичного Кобзона, парик не носит, напыщен, «имеет мнение» и явно страдает непомерным ЧСВ. И если последнего в Святую Америцу так и не пустили, то первый – ни много, ни мало – гражданин США. Так вот, я думаю, Познер должен наказать Лугового. А Луговой – Познера.

Более того, «оппозиционеры» должны раз и навсегда наказать путю, а путя – раз и навсегда – должен наказать «оппозиционеров». А мы должны прийти с барабанами и скандировать: «А вот и не подерётесь!». Ах, ах, – заволновалась тётя – вам нужны великия потресения, а нам нужно попилить бабло на памятник Столыпину. Но как поёт в известной пестне Алло Борисовно Пугачово, - «не волнуйтесь, тётя, дядя на работе»: увы, левая перчатка боксёра не может нанести удар по своей же правой – им как минимум необходима груша. Так вот, если кто ещё не понял, власти как раз и занимаются поиском этой груши.

В 1992 году было куда проще. Номенклатура, захапав «социалистическую» собственность и переписав её на своих высерышей, реально опасалась судов Линча и пошла на принудительную прививку, развязав т.н. «чеченскую войну». Кавказцы, хуле, – везде им, тупым, жыды мерещатся, можно и повторить. Однако второй такой войны рашка, безусловно, не перенесёт, – что делать? Что делать-что делать, – вот и придумали: будем миллион тыщу раз ходить на эти ходынки, показывать кукиш в кармане, сажать ЛимоноваУдальцова™ на законные его 15 суток и отпускать на вторые…

Пошлость, безвкусие российских властей и отсутствие креатива, – ну кто ещё не отметился на эту тему – какая ещё пиздарная пейсака? Вот и «марш против подлецов», что организовал Кремль, изволите видеть, традиционно того же рода.

Что бы сделал я, например? Я бы стилизовал движуху строго под т.н. демонстрацию-на-7 ноября, оно же пресловутое Шествие-Трудящихся™ «против-гонки-вооружений-и-замир-вовсём-мире» - с портретами членов политбюросотрудников Администрации Президента, гимнастами и мощными транспарантами на абстрактные темы, читал бы славицы в адрес думаков, хвалил бы вождей и нажирался бы в подворотнях с фэсэошниками. Короче, всё как учили, и весь мир бы подыхал со смеху. И было бы всем щасте.

А цель коммунистов, как говорил Л.И. Брежнев, борьба за щасте трудящихся. А что думаете поэтому поводу вы, - ну не сидеть же в стороне от Истории? И чего будут тогда стОить наши похуизм и апатия, когда идя на поводу агентов ЦРУ и Моссада, - наших идеологических противников за океаном и без, - мы не только прощёлкаем еблом нашу любимую Родину, но и отдадим на растерзание натовских приспешников самых лучших своих кремлёвских сыновей, кои почат невидимым светом в горниле злобы и человеконенавистничества, и не воспарят тогда их светлые души над гигантскими горами злата-серебра, за семьюдесятью царствами, восемьюдесятью государствами, над горами алтайскими, колоколами китайскими, и никогда тогда меч дракона не войдёт в пещеру Соломона...

Думайте друзья. Выбор за вами.



Комменты здесь
_________________
Группа ДК
СОДЕРЖАНИЕ - послушать и скачать
ЭКЗОТИКА-1991 - публицистика 90-х
Канал НОСТАЛЬГИЯ - посмотреть целиком
Группа ДК на www.youtube.com
Радио МАЯК - "Первый Отряд" - "Русский Рок"
НОВОЕ ИСКУССТВО (магазин) - приобрести: альбомы ДК
ДОМ КУЛЬТУРЫ (магазин) - приобрести: журнал АТАКА, etc
ЗЕРКАЛО-1: http://lj.rossia.org/users/zharikov/
ЗЕРКАЛО-2: http://zharikov.dreamwidth.org/