Naïve: хвост священной коровы 21 века

  Просмотрев серию французских фильмов про Агента 117 и сравнив её с бондианой, я понял, почему все основные «аутентичные» музыкальные лейблы находятся именно во Франции или Бельгии. И здесь дело не столько в природе французского юмора, весьма отличающемся от английского, а в самой рефлексии француза на ситуацию, где он всегда пытается «пробиться» к реальности сквозь условности языка не при помощи нюансов самого языка, как это делают англичане, а концептуализируя ситуацию максимально непосредственно, через сканеры того, что они сами называют ёмким словом naïve– вот эта как раз ижица с двумя точками вверху, как бы намекая, что мало поставить тощщьку-над-и™, необходимо сделать и ещё один шаг.

И здесь не просто ссылка на легендарных швейцаро-французских дадаистов, которую не увидит разве что только слепой, здесь находится ключ ко всей этой «постмодернистской» генерации 60-х из Делёза, Фуко, Бодрийяра и других. Собственно, маффесолиевский «эстезис» и стал инструментом делёзовской концептуализации большинства аутентичных миров, находящихся вне языка, но в «странных» ритуалах постоянного становления, включая и тот самый карго-культ, воспринимаемый французами совсем без иронии, как особая, «наивная» метакультура того или иного парка машин желаний, так или иначе комплиментарных друг другу той или иной вывеской-конвенцией «субкультуры».

Комменты здесь

Именно поэтому, наверное, Франция стала самой благодарной сценой для т.н. «русского рока», и именно француз Жоэль Бастенериз всех иностранцев написал самые глубокие слова на эту тему, открыв российской публике не только Цоя, но и, понимая общий подражательный характер российского культурного мейнстрима, сумел, тем не менее, разобраться в её контркультурных артефактах, отмечая в них целые сегменты самобытной оригинальности, недоступные пониманию англоязычного слушателя, привыкшего рефлектировать исключительно посредством языковых тартанов не проводя никакой черты между т.н. попсой и т.н. андеграундом, в своих оценках строго ссылаясь на топ-листы и объёмы продаж: «сегодня ты играешь битл, а завтра – старенький и литл».

Маленький и непосредственный колобок, что ушёл от бабушки-дедушки – вот что такое Агент 117, толкающий совершенно нерелевантные телеги, поскольку не верит в условности того языка, на котором он вынужден говорить с окружающими, попадающими, в конце концов, в ловушки этих условностей. В отличие от самого колобка, выживающего как раз по причине не желания коммуницировать помимо эстезиса naïve. Эффективнейшая стратегия для Ортопедического-Либертина™ как будто специально написанная французами для Русского-Партизана™, на голубом глазу дублирующего аркадные фишки ненавистной давлы.

Эти французские фильмы сняты давно, однако только сейчас стала понята роль naïve в глобальном постмодернистском диспозитиве, где naïve artвыполняет функцию базового постмодернистского «пакета аутентичных ссылок» в общем гипертексте. Вот почему быть фриком сегодня куда предпочтительней носителя номинального «статуса признания», поскольку сама по себе номинальность потеряла всякий смысл, превратившись в т.н. «битую» ссылку, и надо видеть, что волну разоблачений липовых «докторов наук», например, подняло само время, а не эмоции отдельных правдолюбов.

И русские должны благодарить французов не за то, что они в очередной раз выступили адвокатами нашей культуры, а за то, что снова дали понять наиболее чутким, что право на креатив даётся не решениями худсоветов и печатями на академическими ксивах, а имманециейсобственного personality строго по вектору «наивной» ссылки, концептуализируя и «открывающей» реальность помимо всех правил, установленными ветхими носителями модерна, ушедшего в небытие, как и все эти «правила», ставшие синонимом «номинального».

Понимают ли это в Кремле? Готовы ли в этой стране жить реалиями 21 века? Способна ли модернистская коминтерновская давлауспевать за временем и не просрать действительные свои ресурсы и удержать хвост священной коровы? И не получится ли снова так, что пытавшиеся «изменить мир» исключительно в интересах собственного кэша сами окажутся под его обломками?

Если нет? То – да. А если да?

Что ж, тогда придётся делиться. А как они хотели?