Культурка рубежа десятилетий: высеры, акции, набросы
Часть Вторая (первое продолжение)
6. МАКАРЕВИЧА ЦИТИРУЕТ КОЗЛОВ
Казалось бы, после могучего «Музпросвета.ру» Андрея Горохова (изданного, впрочем, на средства автора) и сетевой публицистики Дмитрия Мельника, что можно сказать нового и интересного на предмет постоянных метаморфоз современной модной мировой музыки? Тема, на которую любила «порассуждать» каждая комсомольская ячейка 80-х, увы, закрыта по причине того, что сказано уже всё. Но… иногда, правда, хочется понос...тальгировать, поговорить с читателем языком какого-нибудь приснопамятного «Ровесника» – был такой в советские времена «молодежный» журнал международного отдела ЦК КПСС. Да. Чтоб эт-самая молодежь не забывала.Подобные опыты на тему «систематизации родных грядок» легко разделить на две категории. Это – заведомо субъективный мир преподавателя «мастер-класса», описанный не столько даже свидетелем, сколько участником событий чисто экзистенциально. Либо такой «аналитический» артефакт кабинетного теоретика-камералиста, а на деле – обыкновенный компилятивный гиперцитатник-в-тему с претензией, как правило, на «научность», «академичность», «объективность» и тому подобный cool, присущий т.н. «отцовскому говорению».
Комменты здесь
Известный в определенных кругах саксофонист Алексей Козлов решил эти категории слить в одну. Его предыдущая книга «Джаз, рок и медные трубы» принадлежит не только к первой категории, но и к несомненным авторским и издательским удачам, а потому зело рекоммендед всем интересантам автора и эпохи, без исключения и дополнительных комментариев: легко, литературно написано, абсолютно адекватно времени и месту. Однако именно несколько авторских тезисов из той книги автор решил здесь развить и опубликовать отдельно, но уже под другим названием: «Рок – глазами джазмена».
Чисто из деликатности можно, конечно, пару абзацев посвятить описанию старых граблей, нового велосипеда и достаточного крупного кегля, которым набрана эта книга, сострив на предмет целевой аудитории, т.е. подслеповатых «олдовых», тоскующих по «тем временам» старичков. А можно поступить контркультурно и сказать прямо, что получился унылый и запредельно скучный, а потому неаппетитный информационный салат, притом еще, не первой свежести. Что делать? Не блистая аналитическими способностями, автор постоянно тонет в этом безвкусном нагромождении фактов, «вязнет» в теме, и время от времени выкарабкивается из собственного же болота экскурсами в музыкальную теорию – страницы книги, где теплится хоть какая-то жизнь…
В первую очередь, автора подводит стиль письма. Увы, требующая конкретных и четких характеристик систематизация «аки энциклопедия» не терпит расплывчатых литературных иероглифов, уместных в мемуаристике. Местами чтение книги автора просто превращается в чувство неловкости за автора. Действительно, предмет давно уже обрел статус конвенциональной темы, и авторские «открытия» воспринимаются сегодня не иначе, как «залепухи». Ну, например, автор начало мировой рок-культуры датирует концом 60-х прошлого века, то есть как раз тогда, когда Энди Уорхолл назвал свой Velvet Underground «антироковым» проектом. Как грицца, конец – это такое начало, у которого имеется свой конец. По-моему, неплохо. А чо, перефразируя Макаревича, прямо так и скажем: не мы прогнемся над фактами, а пускай факты прогнутся под нас!
Ничего нового, как ничего личного: собственно рок – одна из не совсем легальных субкультур (об их «нелегальности» – наркотики, перверсии – много пишет Гарик Осипов, например), где т.н. бит-музыка, была одним из её атрибутов и позже была переименована по названию породившей ее субкультуры, став «рок-музыкой». Сами же субкультуры напоминают такие ямы, описать которые можно, только находясь в них. С перемещением же в иную точку пространства исчезает не только сам предмет, но и знание о существовании этого предмета тоже теряет какую-то ни было конкретность: да, в известном смысле субкультуры химеричны. Это как крымский город Бахчисарай, которого как бы и нет при взгляде с шоссе – именно поэтому постоянно терпят неудачу исследователи субкультур «от академии».
Как хотите, но джазмен рока не увидит тоже, увы. А что он увидит? Он увидит слово, он почувствует брэнд. Подчеркнем: чужой брэнд. Что же ему остается теперь делать? Да как всегда в таких случаях – заняться рейдерством и провести ребрендинг.
К концу 60-х рок уже умер, а субкультурный месседж его музыки был конвертирован в обыкновенный набор приемов. И сделано это было как раз джазовыми и академическими маргиналами, почувствовавшими запах разлагающейся плоти. Ни что не ново под луной – «профессионалов» всегда интересовало и интересует мертвое: расчленять «по схеме» можно лишь труп. Так появился весь этот коммерческий арт-рок 70-х, а маркетологи, дабы поддержать интерес публики, насочиняли огромное количество ничего не значащих стилистических «дефиниций», которыми Алексей Козлов и жонглирует на 9\10 пространства своей книги. Но этот комичный и ничтожный, схоластический арт-рок был дезавуирован панком второй половины 70-х, и время «рока» безвозвратно прошло.
Парадокс, но, отсылая публику к «антироковому» Velvet Underground, именно панк выстроил временной мостик к аутентичной рок-культуре, что прямо противоречит Козловским тезисам. И это неудивительно: тяготеющий к «методу» профессионализм и субкультура несовместимы по причине несовместимости их языков. В лучшем случае, что может сделать профессионал – конвертировать субкультурный язык в цепочку общеупотребительных культурных знаков, в любом случае, расписавшись «по дороге» в неаутентичности. Sapienti sat: мировые лабухи закопали рок, а панки, в свою очередь, будучи сами декларируемым говном, вывели на чистую воду музыкальных хамелеонов.
Что же в это время происходило в СССР? Да то же самое! В конце 60-х советские лабухи также попытались оседлать коня самодеятельного, советского же биг-бита. И получился тот самый ВИА – такой же, впрочем, мюзикл, как Deep Purple, Uriah Heep или Jesus Christ Superstar, только уровнем значительно ниже. Ну, тут, как говорится, какие сами, такие и сани.
Возникает закономерный вопрос: кому трезвенник решил рассказать о вкусе водки? Ну не алкоголикам же! А вот здесь самое интересное. Последняя книга Алексея Козлова, тем не менее, представляет собой ценный поколенческий документ; в известном смысле, она весьма медийна в рамках собственного временного контекста, поскольку транслирует очень распространенную точку зрения на рок-культуру определенного слоя людей, помпезно именующих себя «советскими рокерами старого поколения», а на деле производителей музыкального трэша. То есть именно тех, кого весьма жестко «подвинуло» новое «поколение дворников и сторожей», оформившееся в не шибко оригинальный, зато аутентичный дискурс контркультуры 80-х.
Вот в чём состоит скрытый месседж новой книги Алексея Козлова, как, впрочем, и всего того поколения советских музыкантов. Дело в том, что к концу 70-х годов прошлого века советские Партию и Правительство стали действительно напрягать полууголовные «веселые гитары» и, скатившиеся на грань приличия, все эти кабацкие «лейся-пейся». И в преддверии Олимпиады-80 был взят курс на создание «нового типа ВИА», вполне современных, а главное годящихся для показа «гостям страны». Имелись в виду такие «популярные, в первую очередь, у студенческой молодежи» коллективы, как «Цветы», «Магнетик Бэнд», «Машина Времени» и… «Арсенал» Алексея Козлова. Как всё хорошо начиналось! И вдруг…
Но кто ж тогда знал, что всего через пару-тройку лет мировые цены на нефть упадут, Партия с Правительством вынуждены будут взять курс на «перестройку», а сознание населения придётся переформатировать уже при помощи иных мемов?
Воистину – потерянное поколение, жертвы номенклатурно-аппаратной борьбы внутри советской элиты на рубеже эпох; поколение, чьим рупором стали неровные, но весьма ценные в историческом плане книги советского музыканта-саксофониста Алексея Семеновича Козлова.
7. ПАРФЁНОВ: НЕПОЛОВОЕ ЩЁЛКАНЬЕ ЕБЛОМ
Похоже, совок в этой стране неистребим. По крайней мере, на наш век хватит. Особенно доставил недавний ритуал подготовки Парфёнова на роль главного эрефийского теленачальника. Понятно, чувачки обеспечивают преемственность – как бы чего не вышло. Но ничего и не выйдет, дорогие мои, поскольку «вещательное» ТВ с постоянной обоймой титульных толмачей давно стало уже заскорузлым анахронизмом, и публике абсолютно всё равно, чьё «мнение» выблёвывает ящик: познеры, киселёвы, сурковы, парфёновы, – есть ли между ними разница на сон грядущий?
Однако в этом спектакле одного актёра больше всего удивила реакция аудитории, когда Лауреат пафосно, дрожащим голосом озвучивал окрест запредельно гусиную белибеду, заранее записанную на листочке и… и никто даже не засмеялся! Камера водила по постным рожам этих хитрожопых прохиндеев, именуемых тележурналистской братией, и на память приходил их «продукт» из всяко-разных взглядов, намедней и времён – глупое, скучное, поверхностное зрелище – то, что в народе называют весьма точным словом «пиздёжь». То есть неполовое щёлкание еблом.
И вот камера – через три-четыре маститых ебла снова и снова – наводит фокус на празднично блестящую лысину этого ниибацца крутого Познера, сегодняшнего раздаривателя подарков, известного исключительно тем, что когда-то сидел на коленках у какого-то Маршака. Вы спросите – чем же ещё прославился сей охуительнейший телемуж, и как выглядел тот самый «маршак»?
Вот и я про то. Про эти запредельно амбициозные времена, где он не давал никому слова сказать, заполняя эфир отборной банальщиной «от первого яйца»... Ментовское барокко-трэш местечкового мандалая на подсосе, согласен. Как и стихи Маршака, впрочем, один в один похожие на самого маршака как две капли воды.
Так что же такое – современное ТВ?
Это ТВ без вас, дорогой Лёня, и им уже давно пользуются те, кто поставил себе Скайп. Нужен ли такому человеку телевизор? Вопрос риторический. Настоящее телевидение – это когда я, по обоюдному согласию, с помощью этого самого ящика общаюсь, например, с Васей Лонгом, а не с навязанными мне девочками, будь то Леонтьев или Максимовская. Сегодня мы сами способны создавать информационные события, и одна только блогосфера ЖЖ – тому хорошее доказательство. А что будет уже завтра, ебиццкое ты сило, – аж духЪ захватываетЪ! Нужен ли нам будет завтра телявизер? Вот, и я про то.
Так что проблема совсем не в цензуре и не происках власти, дорогой Лёня Парфёнов, а в ваших непомерных амбициях, помноженных на самую обыкновенную посредственность. Увы, хитрожопость не заменит тот самый ум, что греки называли phronesis, а от ваших постных педерач хочется только спать – вот для чего люди покупают эти ящики.
Это нам понятно. Но и вам, всё же, придётся понять, что все ваши проблемы не от того, что вам не дают ничего сказать, а от того, что сказать нечего – почувствуйте, как грицца, разницу.
8. БОЖЕСТВЕННОЕ БЕЗУМИЕ: СЛИШКОМ ПРАВДИВО, ЧТОБЫ БЫТЬ ХОРОШО
Конец 1985 года. Самое начало перестройки: «Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Би-Би-Си одурачено Советской машиной», – с таким, набранным огромным кеглем заголовком в лондонской газете «Mail On Sunday» вышла рецензия на фильм «All That Jazz». Снятый ещё в 1983 году, он рассказывал о ленинградской андеграундной тусовке, главной фигурой которой был выведен Сергей Курёхин, а режиссёром фильма значилась некто Оливия Лихтенштейн.
С Курёхиным её познакомил работник Русской службы Би-Би-Си Леонид Фейгин.
Леонид, Лео Фейгин, – да это же тот самый Алексей Леонидов, известный по советскому бэкграунду застойных времён с их вражескими голосами и направляющей ролью партии, легендарный автор и ведущий передачи о современном джазе на Би-Би-Си, глоток свободы, и всё такое! Легко догадаться, с каким неподдельным интересом публика ждала его давно обещанные мемуары, – человека, рискнувшего выйти на западный рынок с отечественным продуктом, – и вот эта книга под уже знакомым названием «All That Jazz» вышла, наконец, в издательстве. Со вкусом оформленная и грамотно свёрстанная, она, как и любое фактологически ёмкое чтиво, требует интерпретации – тем более что подводит итог особой вехе в развитии отечественной культуры, именуемой Новым джазом.
Копируя перестроечное кино двадцатипятилетней давности, каламбур в названии сразу же задаёт тональность повествованию: не всё, что «джаз», но всё что в нём и вокруг него – тусовка, жизнь автора в мире джаза. Очень точно и без ненужного пафоса, Фейгин с самого начала определяет себя как любитель и, забегая вперёд, скажу: авторская интонация во время всей последующей игры в текст его ни разу не подвела. Что ж, обладание весьма тонким слухом достаточно убедительный повод кагбе любителю позиционировать себя в качестве музыкального продюсера и музыкального издателя, чтобы, как любят шутить оперы родного ОВД, не было потом наводящих вопросов.
И это так. Знатокам давно известен лейбл LEO Records – в определённых кругах весьма авторитетное и оттого не менее раритетное издательство Лео Фейгина, которому автор, по существу, посвятил всю свою жизнь. А также Радио ВВС, разумеется, – корпорация, которая, к тому же, выплачивает автору неплохую пенсию.
Вообще, структура книги напоминает слоёный пирог: здесь и забавные детали собственной молодости, и ностальгия по застойно-фарцовочному «совку», и впечатления от встреч с именитыми музыкантами, и опыт по организации бизнеса «на коленках», и впечатления от чиновников самого различного ранга – от Русской службы КГБ до Русской службы ВВС. И всё это описано живым, профессиональным языком хорошего журналиста, умеющего точно расставить акценты, избегая дешёвого пафоса и гротеска даже в описании, возможно, не самых симпатичных для автора персонажей.
Например, многим покажутся откровением некоторые, прямо скажем, весьма негативные оценки личности такой действительно культовой фигуры, как Ефим Барбан. Теоретик современного джаза, профессиональный тусовщик, филофонист и издатель легендарного журнала «Квадрат» – в обязательном порядке изымаемый «органами» при обысках очередного логова «диссидентов». Барбан также покинул страну, как и Фейгин, но не смог вписаться в иную культурную среду, пытаясь, – выражаясь словами героя известной песни Макаревича, – прогнуть её под себя, точнее, под свои, ставшие уже анахронизмом, советские привычки. Отсюда и.
Также понятно, что большую часть страниц своей книги автор отдал своим любимцам – Трио Ганелина, оно же ГТЧ (Ганелин-Тарасов-Чекасин). Ведь джаз, джазовое музицирование, импровизация – всё это было синонимами свободы в обществе, постоянно находящемся в состоянии идеологического прессинга и страха. Тем не менее, кухонно-подпольный формат советско-джазовой тусовки, в книге описан бегло и, в основном, связан с личностью, обутого в «шузы с разговором», Уиллиса Коновера. Что это был за перец, нетрудно понять из следующей цитаты: «Уиллис Коновер был самым эффективным американским оружием, положившим конец коммунизму», – сказал в интервью журналу «Down Beat» грузинский пианист Давид Азарян. Действительно, смешно.
Однако, красочно рассказывая обо всех перипетиях, связанных с историей ГТЧ, автор проявляет скромность и, почему-то, не объясняет читателю причин своего выбора, – ведь известно, что «ганелинцы» заметно избегали именно свободных импровизаций, предпочитая им композиции с заранее обозначенными цитатами и ссылками, что собственно, и послужило причиной распада легендарного ансамбля. Странно для джаза, как импровизационной музыки пар экселенс, – и приличные люди так не должны делать, это тоже понятно, – но ещё более странно для автора книги «о джазе». И я, тем не менее, попробую объяснить сей феномен за него.
История ГТЧ – это не только история триумфального шествия наших земляков по всё уже видавшему западу, но и диагноз хронической болезни, не совсем здорового, скажем так, положения вещей, связанного с нашим, так называемым «экспертным сообществом», институционально выдвигающим в фавориты ремесленников и эпигонов. И дело здесь даже не столько в происках КГБ, сколько в непонимании самой природы творчества, разбиваемого чиновниками от культуры на ничего не значащие понятия «самодеятельного» и «профессионального», противопоставляя их, понимая под последним мастерство по производству копий.
«Вот так-то, Лёша», – сакраментальная фраза, сказанная «маргиналом» В. Ганелиным популярному тогда в СССР А. Козлову после фантастического провала «Арсенала» перед подготовленной и разборчивой немецкой аудиторией. И, судя по ситуации на сегодня, она ещё долго не потеряет своей актуальности: «Как вы хотите, чтобы я играл? – спросил публику Леонид Чижик. – Как Кит Джаррет, Чик Кореа или Эрл Хайнс?» – «Да нет, мы, вообще-то пришли Чижика послушать…» И вдвойне обидно, что мы так и не смогли избавиться от привычки навешивать ярлык «идеологического врага» на любого, кто находится вне рамок нашего кругозора.
И здесь автор снова и, как мне показалось, демонстративно следует традициям западной журналистики, куда больше описывая события через ситуации, чем оценивая их от первого лица, оставляя право делать выводы исключительно за читателем.
Ну и, наконец, полемика вокруг имени Сергея Курёхина. Поскольку многие знают, что мы с ним долгое время дружили, хотелось бы немного поспорить с автором (думаю, этот текст найдёт адресата) на предмет курёхинского «концептуализма». Конечно же, Сергей никогда не был концептуалистом, да и рокером, слава богу, он тоже не стал. Курёхин был именно джазистом, но понимал джаз максимально расширительно как раз в том самом ключе, что задал Лео Фейгин в названии своей книги.
Не ноты, не саксофоны и рояль, а смыслы и целые дискурсы – вот что было инструментами, элементами его импровизаций. Да, в Поп-Механике он в качестве клавишей использовал уже актуальные мифы и их носителей, но и этого казалось ему мало. Ему мало было «сцены», сам миф сцены мешал его амбициям, и он ушёл в политику в поисках более масштабных инструментов и тем. Вот почему он охладел к проекту, многим казавшимся беспредельно лихим в «концепции», которой, на самом деле, никогда и не было: Курёхин просто воспроизводил Демиурга. Миметически его эксплицировал, что, конечно же, считалось ёрничеством, а потому было смешно.
Сергей Курёхин был Локи советского джаза именно в понимании all that jazz, как общей формулы актуального Хаоса, куда он пытался загнать практически всю окружающую действительность. Он никогда не был идейным диссидентом: просто тогдашняя реальность весьма красноречиво говорила сама за себя.
Вот почему так сильно коротнуло на имени «Курёхин» чуткого и склонного к академизму Барбана: в глазах носителей любых, даже самых авангардных стереотипов Курёхин действительно казался шарлатаном, поскольку Его Борьба, при ближайшем рассмотрении, была борьбой против языка, как такового, и, конечно же, в самом неловком положении, в первую очередь, оказывались Теоретики Нового™, чисто камералистский тип которого и воплощал Барбан. Ведь, на самом деле, у действительно нового, Актуальнейшего Нового нет языковых средств ни для манифестов, ни для «теорий». Поскольку нет ещё самого языка.
И здесь я бы уже отметил писательское мастерство Фейгина, которое он продемонстрировал умением создавать весьма точные литературные портреты из минимального количества материала, скромно назвав свои маленькие эссе анекдотами. По крайней мере, тот портрет Сергея Курёхина, для многих человека-загадки, что автор обрисовал во всех тонах, штрихах и ракурсах, практически близок к фотографии – свидетельствую! Заметно также, что и издатель подошёл к автору сих портретов с особым трепетом, понимая значимость проекта, к которому он предсказуемо вернётся за переизданием с минимальным количеством вопросов.
Хотя один вопрос у меня остался, и он снова к Автору: о какой, конкретно, пластинке Майлса Девиса «с портретом красавицы-жены Уиллиса Коновера на обложке» идёт речь на стр.18 книги – при известном рессантиманте чёрного музыканта по отношению к белым женщинам вообще, которых он публично называл не иначе, чем «бичёвками»?
9. СОЛОМЕННЫЙ РОК ЛЕНИНГРАДА
Однажды вождь африканского племени saygon увидел, как Белые Люди охотятся на льва при помощи особых рогаток. Вождь обратил внимание на то, как от одного только их вида и звука «тра-та-та» царь зверей замертво падает от страха, и вот решил вооружить магическими рогатками своих храбрых воинов, аккуратно выпилив их из деревянных палок. Дело было сделано, и тогда пришло в племя настоящее щасте: вооружившись рогатками, они до сих пор бегают вокруг соломенного самолёта и громко кричат «тра-та-та!»
Ну, в общем, это и есть – в двух словах – содержание книги Рыбина, написанной им о своём друге молодости – человеке, известного в узких кругах под погремухой «Майк». Алексей Рыбин, он же «Рыба», если кто не в курсе – один из участников акустического дуэта «Кино», где его партнёром был никто иной, как Виктор Цой. Да, тот самый, что «объелся мацой», нашёл свой «Икарус» и, тем не менее, остался «жыв» в памяти своих обожателей. Жанр подобного способа музицирования весьма красноречиво, кстати, обрисован в приснопамятно новогоднем фильме «Ирония Судьбы», и наиболее яркими представителями которого были в СССР Татьяна и Сергей Никитины.
Музыка героя книги – Михаила «Майка» Науменко – примерно то же самое, что и © Под-Музыку-Вивальди, но ритмически жестче, а гармонически примитивней. И вместо Татьяны Никитиной, там Лу Рид, если чо. Майк же, в первую очередь, известен тем, что переводил на русский книги «эзотерика» Ричарда Баха, собирал самолётики и кольеретки, они же «этикетки-бананы» от пива сорта «Жигулёвское»; дружил с нынешним популяризатором Википедии Борисом Гребенщиковым и борцом за Химкинский лес Артемием Троицким. Одновременно переводил тексты модных тогда англоязычных песен на русский и неплохо музицировал, исполняя их как свои. В общем, нормальное такое времяпровождение среднестатистического гопника между парами бутылок портвейна, чем и жил советский народ, не взирая на лица. Тем не менее, слова «блюз», «рокенрол», «рок» и все их производные встречаются в книге регулярно – через две страницы на третьей, отсчёт начиная с названия – как же без них?
Но вот, что я хочу сказать. Мой сосед, бомбила Серёжа свою работу называет «блюзом», а вечерний поход за водкой – «рокенролом». Имеет он на это право? Следуя логике автора книги («блюз – это когда хорошему человеку плохо») – имеет полное: Серёжа – и человек хороший, и вечером ему постоянно бывает плохо, а ещё хуже – на утро, но мы отвлеклись. О чём мы говорили? О том, что Серёжа лет на десять старше Майка, – значит ли это, что в Россию блюз затащил, всё-таки, мой Серёжа, а не Майк?
«А был ли твой Серёжа членом ленинградского рок-клуба?» – спросят тогда мои оппоненты. Ведь, что такое «рок-клуб»? Это такой гандон для музыкантов, изобретённый властями для дезактивации протестной составляющей умиравшего, но ещё живого рок-дискурса. В русскоязычном его варианте, безусловно. Полный аналог так называемого «вокально-инструментального» жанра, если кто помнит, в рамки которого в своё время загоняли пионеров советского бита. Функции остались прежними, они же функции Резинового Изделия №2: «главное – без последствий». Поскольку, многие считали, что преемником Брежнева станет ленинградский градоначальник Романов, то и рок-клуб открыли в Ленинграде. Однако, не ошибается лишь тот, кто ничего не делает, и будь преемником Сиськи_Масиськи, какой-нибудь Гришин, то и клуб открыли бы в Москве, – ну что, по нулям?
Нет, не по нулям: книга буквально напичкана сногсшибательными откровениями и по-настоящему безумными дефинициями воинствующего дилетанта и, по совместительству, Агрессивного Забывателя Прошлого, кем и является наш автор с учётом Пятьдесят Первой статьи Конституции РФ, разумеется! Так вот. Немецко-фашистское философичко Ханна Арендт когда-то разделила наши действия – интенционально – на вита актива и вита контемплятива. Хуясе, да поцаны? Чтобы не подумали чего плохого, я набрал латинские слова русскими буквами, трижды перезвездился и понял, что не обременённая знанием и памятью о прошлом, витальность первого типа, возведённая в степень, которая, в свою очередь, стремится к бесконечности, это и есть тот самый рокенрол, который в книжке автор приписывает Майку!
Этим, собссна, и отличается дилетантизм Рыбы от дилетантизма всяко-разных житинских: взялся за грудь – так говори что-нибудь! И неважно, что – драйв здесь сильней синтаксиса, ритм фраз сильнее смысла составляющих их слов; желание сильнее мастерства, «атмосферность» сильнее сюжетной логики. Как говорится, триста грамм и – нарежьте, пожалуйста. И здесь всё нарезано-как-надо, изволите видеть: не для получения знаний мы читаем подобные книги и не для погружения в авторский мир и уж, тем более, не для фантазий ума, а… для чего?
А для того, чтобы, читая – не читать, то есть действие, подобное просмотру клипа какого-нибудь MTV: слушать музыку её не слушая – по-бырому (желательно на халяву) ухватить карго и послать нахер белых людей, собрав из соломы Аццкую Птицу Богов и охранять ея деревянными рогатками.
Нет, дорогой Алексей Рыбин, не о Майке и не о «рок-н-ролле» твоя книга! Она сама по себе – аццкий, феерический, винрарнейший рокенрол! Увожаю. Нет, ну конечно, можно попытаться объяснить папуасам, что деревянные автоматы не могут стрелять, но – зачем?!
10. ОПЕРАЦИЯ «ВОЗДУХ»: ЖРЕЦ КАРГО О ДЖОНЕ ФРУМЕ
Ну, наконец! Вышло в свет продолжение музыкальной энциклопедии Бориса Гребенщикова «Аэростат-2». Напомню, материалом для книг послужила серия авторских программ под тем же самым названием, выпущенных в эфир «Радио Россия».
Для серого, унылого и жадного «Радио Россия», которое ещё умудряется требовать денег даже с тех, у кого нет радиоточки (я им ежемесячно дарю 30 рублей просто так, и не платить эти деньги не могу!), заиметь Гребенщикова в качестве ди-джея – сущий подарок, но лицезрение содержания радиопередач в формате книги с большим количеством картинок – это, разумеется, артефакт особого рода, требующий отдельного разговора, то есть полёта. И непременно на аэростате, кто бы сомневался.
Если музыку выщипать из сложного контекста, в котором она живёт, плюс саму музыку заменить словами о ней, и это напечатать – что мы в результате получим? Правильно – просто буквы. Сразу вспоминаются тома так называемой «рок-поэзии» – макулатура в самом хорошем смысле этого слова: ничего не значащие буквы на бумаге, из которой, тем не менее, можно получить картон неплохого качества. Неужели издатели свято поверили в магию имён и тоже решили пойти путём апологетов русского рока?
Нет, конечно. Незримым фоном, контекстом, смыслом всего издания служит сама личность Гребенщикова, он же БГ – основатель, лидер и фронтмэн группы «Аквариум» – когда-то визитная карточка ленинградского рок-клуба, сегодня один из лучших в стране поп-проектов. Книга, по сути, написана в том же самом жанре, что и вышедшая в прошлом году блестящая «Неполная и окончательная история классической музыки» Стивена Фрая – наверное, лучшая русскоязычная книга о музыке за последние годы.
Жанр подобных релизов можно назвать «персональным вербально-музыкальным космосом», когда произведение или текст не только окрашивается цветами харизмы «составителя», но последний, как бы уподобляясь Демиургу по отношению к миру личного опыта, выступает в роли медиума самого себя, где обозначенная тема есть лишь повод поимпровизировать и продемонстрировать штрихи уже к собственному портрету. Жанр, как видите, куда более «нарциссический» даже в сравнении с мемуарами.
Однако уже по первой книге «энциклопедии» было заметно, что до Фрая Гребенщикову очень далеко. Виной тому, во-первых, проповеднический тип письма, абсолютно неуместный при описании так называемых «героев рокенролла» (в основном, речь идёт именно о них), греховодников пар экселенс. Во-вторых, очевидный формат ликбеза в самой подаче материала, напоминающий сетевой рерайтинг.
Не знаю, кто стоял за идеей выпуска стенограммы радиопередачи в качестве книги, но ощущение неловкости за автора\издателей читателю обеспечено, поскольку масштаб с виду «книжного» (родом из Википедии и ей подобных справочников) месседжа, как-то несопоставим с масштабом общенародного мифа, в котором, собссна, и живёт Проект «Аквариум». Понимаю, для журналиста это неочевидно, но для Гребенщикова рерайтинг – явная «игра на понижение», как любит говорить в таких случаях ехидный ДЕГ™.
Железный занавес, за которым мы жили когда-то, увы, гарантировал нам нашу отсталость, но людей искусства обвинять бессмысленно. Вообще, говорить о том, что мы оказались в положении папуасов по отношению Белым Людям™ – это лезть в открытую дверь, это наше несчастье, карма, если хотите. И спасибо за то родным Партии и Правительству, как грицца, низкий поклон! Но именно поэтому, наверное, многие – как официальные, так и не очень – движухи в нашей стране стали весьма похожи на культ карго, жрецы которого, как вы помните, поклонялись собирательному американцу Джону Фруму, и «советский» рок – отнюдь не исключение из этой печальной практики.
Да, Борис Борисыч себя уже рокером давно не называет, это правильно. Где-то в интервью он называет себя фриком – иронически, да – мы здесь все фрики в известном смысле и соответствующем контексте, но дело обстоит, как раз, наоборот: Гребенщиков – один из самых вменяемых и адекватных времени деятелей российского шоу-бизнеса, по-настоящему, обладающий харизмой носителя «человеческого тепла», если можно так выразиться, экумениста добрых дел в переводе на русский. Жрец Карго. И все, кому «холодно», придут к нему, несомненно: причаститься к Карго, как Очагу™.
Вот для чего издан «Аэростат»: артефакт добра зафиксирован. Что ж, многие пройдут мимо. Коллегам по цеху он покажется скучным и банальным. Но для тех, кому «холодно», это издание, действительно, послужит хорошим лекарством: рассказывающая о «легендарном» Джоне Фруме, книга сама станет тем самым вожделённым подарком «с небес», что американцы раскидывают со своих металлических птиц, которые, на самом деле (!), принадлежат нашим предкам, а потому когерентны © биению наших сердец.
Не нравится слово «когерентно»? Хорошо: бьются в такт (слышен голос Виктора Цоя).
начало - здесь
продолжение - здесь
Комменты здесь
_________________
Группа ДК
СОДЕРЖАНИЕ - послушать и скачать
ЭКЗОТИКА-1991 - публицистика 90-х
Канал НОСТАЛЬГИЯ - посмотреть целиком
Группа ДК на www.youtube.com
Радио МАЯК - "Первый Отряд" - "Русский Рок"
НОВОЕ ИСКУССТВО (магазин) - приобрести: альбомы ДК
ДОМ КУЛЬТУРЫ (магазин) - приобрести: журнал АТАКА, etc
ЗЕРКАЛО-1: http://lj.rossia.org/users/zharikov/
ЗЕРКАЛО-2: http://zharikov.dreamwidth.org/