Культурка рубежа десятилетий: высеры, акции, набросы
Часть Третья (второе продолжение)
11. МАСТЕРА РУССКОЙ ЛАМБАДЫ
Вот Витя нам как раз и говорит, что эти ваши книги о музыке ему напоминают праздные рассуждения «о вкусной и здоровой пище». Действительно, не лучше ли объект описания употреблять по прямому назначению, нежели созерцать его красоты? Правда есть один аспект, оправдывающий появление подобной литературы. Речь идёт о том, как сделан тот или иной проект – будь то музыкальный ансамбль или котлета. Повара и музыканты вам вряд ли что здесь сами расскажут!Увы, книга Михаила Марголиса о ленинградской группе «АукцЫон» ответа на этот вопрос тоже не сможет дать, поскольку представляет собой обычную журналистскую биографию, написанную со слов самих участников проекта – типичный ностальгический высер от\для поседевших обитателей ленинградского рок-клуба восьмидесятых годов прошлого века. И речь здесь идёт не о водке, которая была слаще, и не девках, что были краше, – а о времени, когда музыка что-то ещё значила. И не только в качестве дизайна или одного из необходимых условий для достижения состояния полноценного комфорта.
Комменты здесь
Да, музыкальная эпоха закончилась, а с ней ушли в прошлое и её герои. В данном случае, герои так называемого «советского рока» – последней музыкальной волны отечественной актуальной неакадемической музыки, которую, похоже, навсегда похоронил Интернет… Посудите сами, кто будет вкладывать деньги в запись музыкального альбома, если его – в течение нескольких минут – может абсолютно бесплатно скачать из сети любой желающий? Музыка стала слишком доступной, чтобы оставаться актуальной. Но смогут ли оставаться актуальными рассказы о ней? Вернёмся, однако, к самой книге.
С одной стороны, да, и сегодня это уже ясно практически всем: «АукцЫон» наиболее яркое и оригинальное явление ленинградской сцены, что когда-то олицетворяло «новую волну» 80-х и, безусловно, требует к себе пристального внимания. Но с другой – сам по себе музыкальный меседж этой, как и многих групп той генерации за прошедшее время полностью затерялся в общем шуме событий, куда бо́льшего масштаба, которым, вдобавок, мы все были свидетелями. То есть контекст, оправдывающий выход подобной книги, оказался так и не обозначен автором, а целевая аудитория из оставшихся в живых тусовщиков – не слишком отчётливо видимая мензура для.
Для музыкантов и друзей группы «АукцЫон», безусловно. И, безусловно, это издание для них будет лучшим подарком. Однако смогут ли семейные фотографии стать интересными кому-то, кроме членов семьи? Конечно, здесь решающим становится качество текста, его информационная насыщенность смысловыми, историческими, музыкальными и другими ссылками. Здесь, увы, ничего подобного тоже нет. А ведь речь идёт об одном из самых удачных музыкальных проектов страны, не шибко богатой на такие вещи.
Итак. Группа «АукцЫон» состоялась как признанный мастер русской ламбады. Наверное, так можно обозначить их своеобразный стиль или – если хотите – его отсутствие.
Никакой это не рок, конечно, – но явление, безусловно, музыкальное и синкретичное до восхитительной крайности. Но эта их особенность как раз и поспособствовала тому, что «АукцЫон» оставался исключительно актуальным и в последующее, «электронное» десятилетие, когда музыканты записали самые, наверное, интересные свои альбомы. Почему? Да потому что артисты смогли ярким образом ответить на запрос тех, кто был не слишком склонен к новейшему музыкальному тренду 90-х, с его ставкой на «кислотную» медитативность тотальных синусоид: «Гражданская Оборона» и «АукцЫон» – это и были те самые, но уже «ново-российские» проекты, вышедшие за узкие рамки, казалось бы, неизбежно совкового «перестроечного» контекста, закончившегося, как известно, распадом СССР.
Вот здесь, мне кажется, корень методологической ошибки Михаила Марголиса: монотонно-последовательное вписывание такой группы, как «АукцЫон», в местечковую, чисто ленинградскую околомузыкальную тусовку напрочь топит ярмарочный характер их музыки, совсем не петербуржский даже если смотреть на них сквозь традиционную оптику российского культурного бэкграунда. И вот уже, изволите видеть: яркие краски Ы™ прямо на наших глазах начинают тонуть в сумеречных расцветках местной пастели от чахоточных обитателей сырых петербуржских коммуналок, вконец провонявших некачественной анашой и затхлым искусственным портвейном, произведённым, в свою очередь, в подвале соседнего подъезда кавказскими умельцами из технического денатурата.
Когда же мы поймём, что сравнение сложных и поливалентных артефактов со всяко-разными политически ангажированными цоями и их «векторной» средой, – особенно, когда речь идёт об экспликации собственного personality, – самим производителям артефактов невыгодны. Зато сие с радостью будет встречено эпигонами и завсегдатаями квазиполитической движухи, чем и был, собственно, так называемый «советский рок» восьмидесятых, как активное мероприятие власти по информационному прикрытию горбачёвской перестройки, целью которой, как известно, стало обыкновенное раздербанивание советской «общенародной» собственности полусотней номенклатурных семей.
Короче, широкому читателю книга Марголиса вряд ли будет интересна, специалисту – тем более, но в качестве подарка-назидания непутёвой школоте или бонуса к какому-нибудь говнороку-на-болванке – самое оно.
12. ДАЙТЕ-КА, Я РАССКАЖУ ВАМ ОБ АЛЕКСАНДРЕ НЕВСКОМ…
Предупреждаю, обозначенного в аннотации романа-бестселлера «Немец» я не читал, а потому мнения о нём не имею. Однако, написанная в жанре литературных воспоминаний, новая книга Юрия Костина «Президент – мой ровесник», безусловно, представляет собой типичный образец самодеятельной прозы – «мемуары», коих в последнее время выходит много, благо спонсорами подобных изданий, как правило, являются сами их авторы.
Хорошо? Ещё бы: чем больше выходит книг – тем лучше. Читателя найдёт каждая, я в этом уверен. Вот и меня этот ностальгический релиз сразу же заинтриговал тем интересным фактом, что я был, оказывается, соседом Автора: жил по другую сторону от «лесопарка его детства», то есть я, как бы жил в той самой деревне, – а это, согласитесь, любопытно. И речка, как говорится, у нас была одна, и девки, – хотя про девок в этой книге совсем мало, если не сказать, что – совсем ничего. Одно разочарование.
Почему повествование Костина разочаровывает? Во-первых, удручает само авторское письмо, далёкое от литературы. Даже не тип письма, а его качество. Ведь, что такое «письмо» по сути, как не один их способов производства мысли? Такое впечатление, что сочинение прогнали через вордовский редактор чтобы на выходе получить набор простых фраз для сонной школьной училки, составляющей диктант. Сегодня такие тексты пишут литературные роботы. И это после восхитительных «Записок Андрея Болотова, написанных им самим», которым стукнуло уже больше 150-ти лет?
Хрестоматийный пример непрофессиональной и, тем не менее, качественной русской мемуаристики, a propos. В чём её секрет? Рассказываю о том, чему был участником сам, пишу тем языком, которым говорю. И больше ничего: намерение формирует контент, форму изложения – письмо – задаю я. Точнее, харизма моей личности (какая есть, увы!) и – в результате и не за столом будет сказано – ничем не заменимый аромат (fragrance) мемуарной прозы, того самого жанра non fiction, сопоставимый разве что с поэтическим даром: «…никакой власти, немного знания, толика мудрости и как можно больше ароматной сочности» (Р. Барт). А без этого куда? Итак, низкое качество письма, во-первых.
Ну и во-вторых, нагромождение – вне всякой меры – советских пропагандистских оборотов весом на полкниги! На кого это рассчитано – на советских работников «идеологического сектора», коих нет уже в живых? Да, нет, вряд ли, покойники не читают и не покупают книг. Скорее всего, на того, кто не жил в то время и совсем не знает фокусов, на что способен хитроватый Кронос: «народная» партия-КПСС – один такой чего стоит. Пусть Автор на меня не обижается, но продуцирование факта из чужих слов или стандартных пропагандистских клише – графоманский маркер пар экселенс: ничего личного, таков жанр.
Смотрим сюда: Автор родился в 1965 году, то есть в 1985-м ему стукнуло 20. Тогда зачем так неубедительно ностальгирует по стране СССР, в которой толком-то, то есть сознательной жизнью он и не жил? И на анализ тонкостей управленческого стиля брежневского партийного руководства, будучи учеником 5-го класса средней школы, вряд ли он был способен, разрази меня гром, хотя всякое бывает, согласен.
Недаром говорят – «дьявол прячется в неточности». Автор, к примеру, ругает фабрику «Большевичка», хотя советская одежда (при некоторой её «немодности», скажем так) отличалась фантастическим качеством материала и шитья, и это знали все. Существовал даже целый класс так называемых цеховиков-самопальщиков, попросту перекраивавших продукцию этих большевичек, превращая её в «фирму» и ставшие потом, кстати говоря, пионерами советского частного предпринимательства второй половины 80-х.
Далее: «андроповка» стоила 4 руб. 70 коп. со стоимостью посуды, как демонстративно указывалось на этикетке, поскольку стеклянная тара тогда подорожала, и водочная бутылка вместо 12-ти копеек стала стоить 20, то есть стоимость одной бутылки «андроповки» б\п снизилась до 4 руб. 50 коп. – и это после того как в последние годы правления Брежнева водка подорожала с 3 руб.50 коп. до 5 рублей за бутылку. Это очень важная деталь для понимания «молодёжно-бытового» аспекта застойного бэкграунда, поскольку бутылку спиртного можно было тогда получить в обмен на определённое количество пустой посуды в сумме соответствующей её цене!
Можно, конечно, и не заострять питейный аспект, но Автор сам лезет, я-то чо. В прямом и переносном смысле – лезет в бутылку. Тускло, неаутентично и совсем без того самого контркультурного драйва, на который он явно претендует, особенно в процессе раскрытия темы во второй части книги. Иначе – причём здесь «культовое» Радио-101? Мёртвым языком долго и нудно нам рассказывают о мёртвой стране – это и есть предыстория «первой частной радиостанции»?
Чуть живее читаются страницы про события 1984 года. Ну и опять же: масса ключевых деталей подмечено неверно, или просто опущено. Может быть потому, что я старше Автора ровно на 10 лет, или (возможно) лучше знаю тот же Крым? Ведь, парафраз об «отличном крымском сухом вине» – это кому? Его не пьют даже алкоголики. Крым – одна из цитаделей советской бормотухи, без вопросов. Виноградников не жалко. Хорошие винные сорта там всё равно не растут, да и записи Башлачёва появились, увы, позже.
Автор пишет: «…у так называемых фарцовщиков, первых подпольных частных предпринимателей…» – ну, братцы, я даже не знаю, что на это сказать, а таких мест в книге десятки. Читаешь-читаешь, однако, ощущение того, что мы жили с Автором всё-таки в разных деревнях, не покидает до конца. «Тотальная свобода слова» в середине 90-х – уж, не во сне ли она приснилась выпускнику МГИМО Костину Юрию? Преследование мыслепреступников – любимая забава всех российских правителей, и Ельцин здесь не был исключением, отнюдь. Только появление дешёвого Интернета слегка омрачило радость властей, – но это когда было? Да и не везде, впрочем, до сих пор.
Несомненной удачей представляется само название книги – весьма изящный маркетинговый ход, эксплуатирующий момент «возрастного перелома», когда вдруг замечаешь, что страной управляют люди моложе тебя, и это понимание возраста, увы, приходит раньше, чем известие про внуков у твоих детей. На затылке появляется ещё одна пара глаз, а сахарный образ прошлого в России всегда был ценным продуктом. Да и фантастическая релевантность самого слова «президент» после перформанса на тему преемничества работает сама по себе. Это, как говорится, «плюс один».
В книге есть эпизод, где какой-то псковский дед рассказывает молодым сказку об Александре Невском, будто он, дед, сражался в составе княжьей дружины – эпизод, который мог стать хорошим, а главное, красноречивым предисловием к исповеди пионера. Писать не то, что хочешь, а что должен, видеть не то, что видишь, а то, что хочется начальству. А то, что хочется, в свою очередь, всегда оставлять при себе и писать то, что должен. То есть о том, чего с тобой никогда не было. И так по кругу. Но и это ещё не всё: важно то, что с тобой никогда не было, описать, по возможности, плохо.
Справедливости ради надо сказать, что литературность Автора всё же проявляется, но лишь в самом конце книги – в небольшом послесловии, энигматичном и явно рассчитанном на близкий круг его друзей, они же учредители и сотрудники Радио-101, топология которого даже сейчас под вопросом.
Действительно, это радио никогда не обладало культовым статусом, как например SNC или программа Александра Лаэртского на «Эхе Москвы». У Радио-101 никогда не было «субкультурного» лица – синкретичное и ручное в управлении, отрыжка советской всеядности, оно пыталось угодить всем, следовательно, никому. Радио-101…Радио 101… – так и непонятно, наконец, что это было за радио, и автор абсолютно ничего об это не говорит! А ведь в том «лесу», о котором весьма поэтично и тепло в конце книги пишет Автор, в начале 70-х, кроме лосей и зайцев, жили волки – такой вот «вердикт».
Но вот, что любопытно: книга Ю. Костина «Президент – мой ровесник», задуманная, в первую очередь, как рассказ об истории «первой частной радиостанции», отнюдь не опровергает его, скорее наоборот. Хотя пора уже признаться себе, что эпоха FM и всех его радиостанций, увы, навсегда осталась в прошлом.
Так для кого же функционирует FM-диапазон? Для меломанов не качество, для интернетчиков – нет выбора информации, отсутствие интерактива. Что ж «умер Клим – да и хрен с ним». Хотя, нет, вижу-вижу – кто-то, смотрю, поднял руки: ага, понятно, это таксисты и ночные проститутки… Читаем: «Какое оно – поколение, представители которого сегодня руководят Россией? Почему, пережив на своём веку слом двух исторических эпох, оно не стало аутсайдером? Скорее наоборот, оно трансформировалось в огромную силу, способную, благодаря всестороннему воспитанию и опыту, совмещать несовместимое…», – да ну?!
Умри, – каспар с лимоном, – лучше не скажешь!
13. ФЕЕРИЧЕСКАЯ РАССТАНОВКА ТОЧЕК НАД ЦОЕМ
Широкой публике имя Александра Житинского должно быть известно по его нашумевшей в своё время книге «Путешествие рок-дилетанта», посвящённой так называемым неформалам 80-х. Написанная «комсомольским» языком и предназначенная для самой широкой публики, она сыграла значительную роль в адаптации экзотического мира тогдашнего культурного андеграунда к привычкам советского обывателя: страсти предсказуемо улеглись, а то, что считалось «прорехой на лице социалистического общества», обрело милые и респектабельные черты весёлой и неопасной богемы.
С тех пор воды утекло немало, да и в живых осталось немного. Новое поколение молодёжи получило Интернет и Мобильные Телефоны, а с ними поверило в Безграничные_Возможности™, поэтому любое публичное проявление недовольства считает лузерством и пустой тратой времени. Да, читатель, я уже вижу, как вас улыбнуло…
Вот и А. Житинский своей новой книгой с пафосным названием «Цой Forever» решил обратиться именно к этой недоверчивой публике, в среде которой уже сегодня поклонников советского рока презрительно называют говнарями. Действительно, как говорится, сытый голодного не разумеет – попробуйте объяснить своим детям, что их отцы жили в совсем другой стране и, порой, неимоверными усилиями прокладывали путь в будущее. Как и следовало ожидать, трибуну нашему рок-дилетанту предоставило издательство «Амфора», специализирующееся на объектах ленинградской тусовки.
Алсо, не стало неожиданностью и содержание книги, название которой говорит само за себя. «Цой Forever» представляет собой антологию воспоминаний современников, объединённых личностью известного советского музыканта-исполнителя Виктора Цоя. Кто это? Во времена Л.И. Брежнева про такого бы сказали: «…прошёл трудный путь от простого рабочего до отраслевого министра», и Цой, Виктор Робертович, действительно (и по праву!), был настоящей звездой отечественной сцены, сделавшей фантастическую карьеру и, увы, трагически погибший в самом расцвете лет.
Книга весьма объёмная, автор намеренно старается быть объективным и, пытаясь сохранить беспристрастность документа, многочисленные свидетельства очевидцев он отбивает лишь небольшими комментариями. Оттого, наверное, её очень тяжело читать: рыхлая структура текста, неизбежные повторы и акценты на малозначительных деталях утомляют и отвлекают, собственно, от литературного артефакта – самой книги, жанр которой заявлен именно как биография.
Задавая тональность сюжету, автор фальшивит с самого начала. Это вдвойне обидно, поскольку книга получилась, в общем-то, нужная и даже необходимая в понимании преемственности в развитии отечественной популярной музыки.
Так, описывая бэкграунд, или, говоря по-русски, социально-исторический фон в режиме крещендо вступления к биографии героя, Житинский спутал поколенческие маркеры и, рассказывая читателю о диссидентах и им подобных синявских-даниэлях, – не знаю, намеренно или нет, – написал картину среды обитания не столько маленького Вити, сколько его родителей, то есть поколения самого автора – контекст, очевидно, не имеющий отношения ни к Цою, ни к его группе «Кино». Уж очень далеко они находились – и тот, и другие по времени – от какого бы то ни было «протеста».
Дальше, правда, интонация выравнивается, и многие моменты книги выглядят весьма трогательно и даже поэтично. В первую очередь это касается так называемого «Письма Наташи Науменко», рассказывающем об очень непростых отношениях между Цоем и Михаилом «Майком» Науменко – ещё одной звездой питерского андеграунда. Наверное, это самые лучшие страницы книги, где главное внимание биографа оказалось явно сосредоточено на протуберантном периоде развития творческой личности, – имплицитно «пацанский» месседж читателю здесь не уловить невозможно.
Понятно, что небогатая событиями биография музыканта даёт мало свободы для интерпретации, тем более для профессионального писателя, который пытается, что называется, слепить из своего героя релевантный образ, – но без того, чтобы молодой человек, читающий книгу, заподозрив автора в грузилове. С разочарованием хлопнул эффектной обложкой с выборочным УФ-лаком и занялся привычным для своего времени делом срубания бабла, а не изучения биографий хрестоматийных лузеров. Житинский здесь осторожен и весьма искусен в подаче.
Однако есть вещь, которую можно рассматривать в качестве отягчающего обстоятельства для всей, так называемой, «говнороковой» темы: то, что делали ленинградские музыканты в 80-е, строго говоря, назвать роком нельзя, – и, когда поколение «свободных» 90-х, лицом к лицу столкнулось с настоящей западной поп-культурой, многие оказались немало разочарованными кумирами своей молодости, а былая страсть обернулась такой же страстной обидой за обманутые надежды. Конечно же, Главную-Книгу-О-Цое™ надо было издать значительно раньше, когда ещё был жив Михаил Круг, и московский Арбат ещё не стал прибежищем праздных гастарбайтеров. Но уж, как говорится, что выросло – то выросло.
Тем не менее, в книге опубликованы весьма редкие и интересные фотографии, связанные как с детством самого Вити, так и с историей его будущей группы, название которой, кстати, придумал Алексей Рыбин, бывший партнёр Цоя по акустическому дуэту «Гарин и Гиперболоиды». И это я хорошо помню, поскольку было, что называется, при мне.
Интересно, вкладыш с фотками как бы разбивает книжный блок на две неравные половины, где первые две трети книги посвящены «самодеятельному» Цою, а последняя – уже его смерти и подробному описанию версий трагедии. Куда пропала середина? Где, весьма известная на то время пара, – Жоэль Бастенэр и Наташа Минц – именно они тогда устроили ленинградцам поездку во Францию? Как вы думаете, на каких условиях она была организована? Риторический вопрос. А ведь вклад этой пары в популяризацию имеджевого брэнда «советский рок», однозначно работавшего тогда на поднятие международного авторитета страны, отнюдь не меньше роли, которую играла на данном поприще Джоанна Стингер-Филдс. Однако в отличие от последней, книге о них ни полслова…
Более чем странно: очевидный провал в биографии – это как раз те годы жизни музыканта, которые пришлись на самый пик его популярности! Но когда доходишь до единственного места в книге, где автор даёт волю собственному мнению, становится понятно: причиной всему – авторская концепция, безусловно преуменьшающая вклад в проект последнего администратора «Кино» – Юрия Айзеншписа.
К сожалению, в книге ничего нет, собственно, о музыке. Как обычно, осталось абсолютно неартикулированым творческое credo Виктора Цоя, – кроме пафосных заявлений его товарищей по цеху, никакой информации на эту тему тоже нет. Что, впрочем, весьма типично для всех книг «Амфоры» с их радикально дилетантским подходом к музыке. Хотя богатая издательская практика, наоборот, указывает на особую ценность описательности персональной оптики героя, способной не только продлить жизнь книги в плане её актуальности, но и помочь форматировать авторский дискурс того или иного персонажа в плане важности его вклада и места в Истории.
Ну и в тему: чем дальше мы уходим от тех лет, тем сильнее их герои теряют телесность и ясность очертаний в силу оставшейся неопределённости их авторского дискурса. А вместо серьёзного анализа творчества – общие места, как например, сомнительная привычка разделять творчество Цоя на раннее и позднее, где этот «поздний Цой» уже превратился в идеологически-ангажированного патриотического монстра, из питерских коммуналок и кочегарок уютно переселившегося в столичный глянец. Маленькая зарисовка Житинского о встрече так называемых старых друзей под наблюдением личной охраны Звезды под именем Солнце, – датируемая, по-моему, концом 80-х, – настоящий эпик вин, то есть не просто впечатляет, но и способна иных повергнуть в шок.
«Скажы «цой»! – Цой. – Теперь песенку нам спой!» – так на «завершающем этапе перестройки» шутили в Москве над музыкантами «Кино», чья деятельность всё больше стала напоминать незамысловатую, но сытую практику фанерного оркестра «Ласковый Май». И настоящая, невозбранно феерическая коллекция банальностей, высказанная нашим героем по разному поводу здесь и сейчас, которой Александр Житинский заканчивает свою новую книгу, расставляя все точки над Ц, недвусмысленно отсылает читателя к весьма актуальной на сегодня публицистике Гарика Осипова с его фирменным сакраментальным вопросом: «Могут ли персонажи такого качества выступать в качестве поколенческого маркера?»
Новая книга о знаменитом Викторе Цое, который теперь уже #навсегда, однозначного ответа на сей вопрос, увы, не даёт. Так, может, для того и существуют в нашей истории двусмысленные, амбивалентные по качеству фигуры, чтобы служить наглядным уроком для поколений, следующих за ними? Прочтите-прочтите, и это вам зачтётся…
14. С КЕМ ВЫ, ДЕЯТЕЛИ СОВЕТСКОЙ ПОНТЯРЫ?
Когда в середине семидесятых в Советском Союзе узнали о Секс Пистолз, местные меломаны лишь пожали плечами: «Ну, какие, что ещё за «панки»?! Хулиганы, что ли? Дык, советские музыкальные хулиганы живут и здравствуют здесь с конца войны, постоянно устраивают концерты и записывают даже пластинки!». Правда ночные и на рентгеновских снимках, – но это же настоящие музыкальные хулиганы по отношению к официальной советской культуре – анемичной, шизофреничной и лживой – тот самый блатняк, который расцвёл в стране пышным цветом уже после 90-х.
Как и западный панк, его субкультурный собрат из СССР так же отличался подчёркнутой неполиткорректностью и еле скрываемой сексуальностью. Кто сказал, что секса в СССР не было? Жуй шляпу и не говори, что не знаешь тёти Хаи, – она кому-то не дала?! – Проститутка Буреломова! – Я! – Выйти из строя! – Есть! У них – секс-наркотики-рокенрол, у нас – секс-бухло-блатняк: такая уж ли большая разница? И там, и там – живая музыка против фарисейства и мертвечины. И там, и там – витальность примитива против безумных лабиринтов схоластики и пустой риторики профессиональных штампов. И там, и там – жуткая гримаса неприкрытой реальности против приторных фасадов из телевизионно-газетного глянца, они же голограммы пропаганды, наспех выстроенные властями в качестве перманентного шоу для быдла. А наши наркотеги будут даже покруче.
Западный панк не просто манифестировал себя в качестве арт-революции против музыкальных обоев, Он сам уже представлял собой те же обои, только демонстративно рваные. Панк нападал на культуру, – его главным врагом стал язык, как средство культурных коммуникаций. Проповедуя связи исключительно поверх культуры, он, выражаясь брутальным языком наших героев, тупо ломал целки. И без гандонов: быдло, репрезентирующее себя именно в качестве быдла, смеялось над теми, кто в зеркале видел себя другим.
В России коммуникации подобного типа давно уже получили название «блат», и за долгие годы своего существования блатная субкультура никуда не исчезла, – более того, она, в конце концов, пропитала весь культурный мейнстрим гуманитарного номадо-мультитюда, – именно поэтому местную блатную песню можно считать не только аналогом европейского панка, появившегося, кстати говоря, гораздо позднее, но и предтечей последнего.
Авторов и исполнителей подобной музыки, как только у нас не называли – «одесситами», музыкальными хулиганами, взломщиками душ, «идеологическими диверсантами». И как же без всего этого обойтись советскому партийно-гебешному фарисею, днём клеймящего позором пятиколонников в советских россиях, а по ночам – в совсем не по-совецки роскошных кабаках – закидывающего баблосом одних и тех же яко бы ненавистных кумиров? Сегодня нечто подобное получило название «русский шансон», хотя в те времена, такого термина ещё не существовало, а сами музыканты себя и своих коллег скромненько именовали «бардами».
Итак: русский панк – это блатняк и ни что иное. Матка тёти Хаи, в которой, собственно, и была зачата вся, так называемая, «советская культура» – воры, уголовники, мошенники и убийцы – тот самый безумно привлекательный мир для глобальных первертов и перверсий. Для тех, кто готов переступить черту. Мир картёжников, педерастов и проституток. Мир, описанный Герберштейном и Кюстином, Пушкиным и Барковым, Высоцким, Северным и Беляевым. В общем, безумно интересный мир, существовавший параллельно официальному, где шла самая настоящая война на выживание и, как на любой войне, герои иногда побеждали, а чаще всего падали смертью храбрых.
Ну, вот вы спросите, с кем же могли воевать советские музыканты, что за ерунда? Да с безумной «советской» властью, ревновавшей не только ко всему живому, но и всему, что могло существовать без неё. Хотя самое интересное, наверное, заключалось именно в том, что никакой на деле советской власти не было, а за «советским» фасадом пряталась самая настоящая партийная диктатура, оправдывавшая любой рабский труд и превратившая страну в одну огромную Зону.
То есть одни люди охотились за другими, обвиняли их в несусветных грехах и отправляли за решётку. За что? Как в известном анекдоте: знали бы за что, убили бы сразу! Подобное воевало с подобным. Мир перманентной войны всех со всеми. Русский мир. И стоит ли удивляться тому, как быстро тюремная тема стала неофициальным культурным мейнстримом: в каждой советской семье всегда находился человек, либо когда-то попавший под следствие, либо уже отбывавший наказание в местах, как тогда говорили, не совсем отдалённых.
Нет, это не Африка. СССР – это страна, где охота на собственных граждан называлась государственной политикой. Охота ради самой охоты. Однако историю, увы, обмануть не удалось, и страна предсказуемо доохотилась: в 1991 году её просто не стало.
Однако дальше «Песни на рёбрах» я пересказывать не буду. Их надо слушать, и их у нас есть. Роскошный релиз, что и говорить, особенно если вы в курсе, кто такой Рудик Фукс, он же Рудольф Соловьёв, он же Рувим Рублёв… Наверно, поэтому книга захватывает читателя с самых первых страниц, хотя особенных литературных достоинств у неё мне обнаружить не удалось. Да и зачем здесь вся эта «литература» – язык, против которого, собственно, и воевал автор всю свою жизнь?
Нечастый случай в издательской практике и, одновременно, пример того, как тема и её подача могут быть реально конгениальны в своей взаимной адекватности и абсолютно беспесды, что достигается именно аутентичностью авторского месседжа, грамотно расставленными акцентами и великолепно воссозданной атмосферой времени, переданной исключительно экзистенциально посредством скупых личных свидетельств или конспектов прямого участия автора в том, или ином проекте – содержимое старых записных книжек…
Короче, маст бай для всех меломанов и исследователей параллельных русских миров, советологов и агентов-цереу. И я ещё не сказал про бонусный аудиодиск – бесплатное приложение к книге аж на 80 минут, составленный настолько любовно, насколько коллекционеры относятся к своим коллекциям, – если вы вообще понимаете, о чём идёт речь.
начало - здесь
продолжение - здесь
Комменты здесь
_________________
Группа ДК
СОДЕРЖАНИЕ - послушать и скачать
ЭКЗОТИКА-1991 - публицистика 90-х
Канал НОСТАЛЬГИЯ - посмотреть целиком
Группа ДК на www.youtube.com
Радио МАЯК - "Первый Отряд" - "Русский Рок"
НОВОЕ ИСКУССТВО (магазин) - приобрести: альбомы ДК
ДОМ КУЛЬТУРЫ (магазин) - приобрести: журнал АТАКА, etc
ЗЕРКАЛО-1: http://lj.rossia.org/users/zharikov/
ЗЕРКАЛО-2: http://zharikov.dreamwidth.org/